Сегодня игра не клеилась. И всё из-за Лёхи.
— Чур, я — главный спецназовец из «Альфы»! — как обычно, бодро воскликнул Женька, но Лёха вместо положенного: «Чур, я бандит», — неожиданно заявил:
— Чего это всё время ты из «Альфы»? Сегодня, чур, я буду спецназовец.
— Тебе бандитом быть больше подходит, — сказал Женька.
— Почему это? — возмутился Лёха.
— Потому что ты бритоголовый.
— А спецназовцы что — патлатые, да? Раз так, то я вообще играть не буду, — надулся Лёха.
Некоторое время они сидели молча, а потом Женька пошёл на уступки:
— Ладно, давай, чтобы всё было по-честному, друг другу задания задавать. Кто выполнит, тот и будет спецназовцем. Слабо тебе десять раз подтянуться?
Лёха подошёл к перекладине, поплевал на руки, подпрыгнул и начал подтягиваться. Семь раз он одолел с лёгкостью. Дальше дело пошло тяжелее. Однако Лёха сумел подтянуться в восьмой раз. Девятый раз дался ему с большим трудом, а на десятый руки у него ослабли, и Лёха спрыгнул на землю.
— Тоже мне из «Альфы», — усмехнулся Женька.
— А ты сам попробуй, — огрызнулся Лёха.
Женька с тоской поглядел на перекладину. Он и один-то раз подтягивался с большим трудом, поэтому счёл, что лучше пропустить это замечание мимо ушей.
— Чего это я буду свою команду выполнять? — сказал он. — Если хочешь спецназовцем быть, вот и придумай задание, а то я же за него ещё и думать должен.
Лёха стал прикидывать, что бы такое скомандовать, но тут Женька крикнул:
— А давай я на одной ножке проскачу до забора и обратно, — и, не дожидаясь Лёхиного согласия, лихо поскакал.
— Нет, так нечестно. До забора любой доскакать может, — спохватился Лёха.
— Ну на тебя не угодишь, — фыркнул Женька и вдруг спросил: — Слушай, Лёха, а ты приёмчики знаешь?
— Какие приёмчики?
— Карате, например, как в фильмах.
— Не, не знаю, — честно признался Лёха.
— Как же ты тогда спецназовцем собираешься быть, если приёмов не знаешь? Тебя же любой лох завалит. — Женька забрался на скамейку и посмотрел на Лёху свысока.
— Можно подумать, ты знаешь, — сказал Лёха.
— А спорим, знаю! Смотри!
Женька спрыгнул со скамейки и, издав воинственный клич, стал выписывать руками и ногами кренделя. Время от времени он вскрикивал, делал выпад ногой в сторону и сшибал невидимого противника. У него здорово получалось. Лёха смотрел на него с завистью.
— Видал? — спросил Женька. — Без приёмов ты никуда. Без приёмов тебя любой побить может. Но ты не отчаивайся. Хочешь, я тебя научу?
— Хочу! — обрадовался Лёха, и учёба началась.
— Смотри, как надо! — сказал Женька и начал строить гримасы.
— А рожи корчить зачем? — спросил Лёха.
— Сам ты рожа. Это психологическая атака, понятно? Сначала главное — нагнать на противника страху. Для этого есть специальные устрашающие крики. Вот так: й-а-а!!! — заорал Женька. — А теперь ты.
— Й-а-а!!! — загорланил Лёха.
— Громче! Й-а-а!!! — вопил Женька.
— Й-а-а!!! — во всю глотку вторил ему Лёха.
Лёхе такое обучение здорово нравилось. И, как видно, не одному ему, потому что их пример оказался заразительным. Из окна первого этажа высунулась бабка и тоже заорала:
— Чтоб вас, окаянных! Ни днём, ни ночью от вас покою нет. То хоть в школе полдня сидят, а летом так цельный день гам стоит. А ну марш отсюда! Ишь чего удумали, прямо под окнами орут.
Когда их прогнали ещё из двух мест, Лёха спросил:
— А может, можно без криков?
— Ты что, это ж самое главное! Классно у нас получается! Видал, как все задёргались?
Так или иначе, но тренироваться возле дома им не давали, и они решили пойти на пустырь, который чудом сохранился среди высотных домов. Это было самое подходящее место для устрашающих криков. «Каратисты» орали и брыкались до тех пор, пока совсем не осипли.
Наконец Женька решил, что крики у них отработаны, и перешёл к показу самих приёмов. Он встал в позу и велел Лёхе идти на него с воображаемым ножом.
Рослый Лёха двинулся на маленького, щуплого Женьку, но тот бесстрашно подскочил к превосходящему по силе противнику, схватил его за руку и крутанул изо всех сил. От неожиданности Лёха рванулся в сторону, и Женька упал. «Учитель» подскочил и, отряхиваясь, набросился на ученика:
— Ты что делаешь? Тебе сказали с ножом идти, вот и иди. И нечего дёргаться. Весь приём испортил!
— Я же не нарочно, — оправдывался Лёха.
— Ладно. Давай лучше я на тебя пойду, а ты обороняйся. Только по-настоящему обороняйся, а не дёргайся, как параличный, — приказал Женька.
Лёха встал в позу. Женька наскочил на него и в тот же миг опять оказался на земле.
— Ты что, издеваешься? — не на шутку рассердился Женька, потирая ушибленную коленку. — Ты нарочно, да?
— Сам сказал — обороняться, — пробормотал Лёха.
— Вот именно, я тебе человеческим языком сказал: «Обороняйся», а ты что руками размахался?
— Откуда я знаю, как надо обороняться?
— То-то и оно, что не знаешь. Обороняться нормально не может, а туда же, в спецназовцы метит, — ворчал Женька. — Смотри, как надо. Я на тебя прыгаю и хватаю за руку. Ты пытаешься вырваться…
Лёха попытался. Женька свалился и ушиб вторую коленку.
— Всё, с меня хватит! — с обидой крикнул тренер. — Я для него стараюсь, приёмам обучаю, а он — на тебе! Специально всё портит.
— Да не специально я, ну честное слово. Женька, давай ещё разочек попробуем, — взмолился Лёха.
— Ладно, объясняю последний раз, для особо тупых, — съязвил Женька и опять пошёл в наступление.
Он схватил Лёху и стал заламывать ему руку за спину, но тщетно.
— Ты что, не видишь, что я тебе руку заламываю? — прошипел Женька.
— Ну вижу, — простодушно ответил Лёха.
— А чего тогда стоишь, как пень? По приёму ты руку должен назад завести.
— Так бы сразу и сказал.
Следующий приём начался удачно. Лёха согнул руку, Женька его заломал и, как полагается, прыгнул сверху. Лёха помнил, что дёргаться нельзя, поэтому, собрав все силы, стоял, стараясь не шевелиться. Женька болтался у него на спине, конвульсивно дёргая ногами и пытаясь свалить непонятливого ученика на землю. Наконец он не выдержал и закричал:
— Падай! Падай, кому говорят!
Лёха выпрямился, при этом чуть было не упал Женька.
— Тут же грязно, — возразил Лёха.
— А ты как хотел: и приёмы освоить, и ни разу не упасть? Это тебе не шуточки. Хочешь в схватке побеждать, можно и испачкаться.
Ради такого дела стоило помучиться, и Лёха согласился. Обучение ему давалось с трудом. Он совсем не умел обороняться, но оказалось, что нападает ещё хуже. На руках и ногах «учителя» не осталось живого места от синяков и ссадин. Через час, вконец измочаленный, Женька сказал:
— На сегодня хватит, а то ты, наверно, устал.
Друзья побрели домой. Они шли молча. Женька опирался на Лёху, а Лёха думал, до чего же трудно помнить все приёмы, чтобы не забыть, когда нагнуться, а когда упасть. Словно прочитав его мысли, Женька дружески кивнул ему и ободряюще сказал:
— Ничего, Лёха, и у тебя когда-нибудь получится. Тяжело в учении…
