Глава 21. МОРСКОЙ ВОЛК
В Игрландии новое научное открытие сработало на славу. Митя с друзьями и охнуть не успели, как очутились на морском берегу.
Нескончаемый голубой простор тянулся до самого горизонта. Лёгкий бриз игриво порхал над водой, то собирая лазурный шёлк моря в мелкие морщинки, то пуская его крупными фалдами волн. Мишура солнечных бликов поблескивала на волнах, которые, подгоняя друг друга, катились к берегу и лизали жёлтый песок влажными языками.
Время от времени из глубины выныривали пенные барашки и, оседлав волны, мчались к берегу, но, так и не добравшись до суши, терялись в морской пучине.
Недалеко от берега, возле старенького деревянного пирса, мирно покачивалась на волнах видавшая виды шхуна. Убранные паруса, точно колбасы, покоились на реях. На палубе, свесив хвост, сидел грузный тюлень в тельняшке и чинил сети.
Друзья подошли по деревянным мосткам к кораблю, но ластоногий моряк, не обращая на них внимания, невозмутимо продолжал своё занятие.
— Уважаемый тюлень, — окликнул его Митя, стараясь быть вежливым.
Видимо, тюленя не обучали правилам хорошего тона, потому что он и ухом не повёл.
— Может, он глухой? — предположил Авося и крикнул погромче: — Эй там, на палубе.
На этот раз тюлень повёл ухом и, нехотя подняв голову от работы, проворчал:
— Чего разорались? Я не глухой.
— Мы думали, вы не слышите, как мы вас зовём, — сказал Митя.
— Меня вы не звали, — сердито отрезал тюлень.
Он был явно не в настроении, но Митя решил не обращать на это внимания.
— Вы, случайно, не морской волк? — спросил он.
— Нет, я морской лев, понятно?
— Вот это да! Ты — морской лев? А я — сухопутный. Значит, мы родственники, — обрадовался Мефодий, сразу же на правах родства переходя на «ты».
Уставившись на Мефодия, тюлень пристально осмотрел его, а потом недовольно пробурчал:
— Вот как? В таком случае объясни это тупицам, которые пришли с тобой. Тамбовский волк им тюлень.
— Кто тут поминал тамбовского волка?! — раздался сиплый рык, и из рубки появился Волк. Он выглядел, как заправский моряк. Китель с блестящими медными пуговицами и капитанская фуражка с кокардой красноречиво говорили о том, что он тут главный. Волк оглядел пришедших и хриплым голосом просипел:
— Был тамбовский, да весь вышел. Теперь я — Морской Волк.
— Вот здорово! А мы вас ищем. Говорят, вы большой специалист по свету, потому что обошли его вдоль и поперёк.
— Это верно, — самодовольно улыбнулся Волк.
Он достал трубку, как и подобает капитану, не спеша раскурил её и, затянувшись, закашлялся. Прочистив горло, Морской Волк обратился к Мите:
— Ну что, салага, юнгой пришёл наниматься?
— Нет. Я хочу, чтобы вы рассказали, как можно увидеть всё в другом свете. Это нужно для папы, чтобы у него получилась интересная книжка, — объяснил Митя.
— Понятно. Значит, твой папаша писака? Это дело, — попыхивая трубкой, одобрительно кивнул Волк. — У меня за время плавания баек накопилось, что сельдей в бочке. На сто книжек хватит с гаком. Эй, боцман, сбрось трап для этих салаг, — приказал он тюленю.
Митя ступил на верёвочную лестницу и стал подниматься на палубу настоящей шхуны, чувствуя себя отважным покорителем морей. Волны бились о борт, обдавая лицо солёными брызгами, и Митя понял, что он обязательно будет капитаном, конечно после того, как станет писателем, художником, автомехаником, укротителем и полицейским.
Скоро все гости поднялись на палубу. Морской и сухопутный львы по-родственному обнялись и удалились побеседовать о делах семейных. Им было что порассказать друг другу.
Авося разлёгся в шезлонге и, нежась на солнце, задремал под рассказ Морского Волка. А Митя с замиранием сердца ловил каждое слово.
— Как сейчас помню, попали мы в Красное море, — начал рассказчик. — Скажу не ради красного словца, что народ у нас бывалый, а там всех оторопь взяла. Уж на что я не робкого десятка — и то струхнул. Веришь ли, всё аж до горизонта красным-красно. А море так и бурлит, так и пенится. Плывём, как в клюквенном морсе. Ну, думаю, видать, тут великая сеча была. Сначала хотел было задний ход дать, а потом решил: нет, где наша не пропадала. Да ещё боцман закидывает удочку: как, мол, насчёт того, чтобы рыбы наловить. Не зря же мы сюда притащились. Он у нас большой охотник до рыбки. Мне-то что? Лови. Поплавок — дёрг, он — тащить: ни наживки, ни рыбы. Боцман опять закинул. Та же история. И так раз пять. Потом глядим, рыба выныривает — вся, как есть, красная. Я боцмана в бок толк, гляди, мол, рыба-то красная, а она, вишь, усмехается во всю свою бесстыжую рыбью пасть. Это, говорит, я за вас краснею, что рыболовы вы никудышные. Во как оно бывает.
— Неужели в Красном море вода красная? — удивился Митя.
— А то? По берегу аборигены бегают, и те краснокожие. Хочешь верь, хочешь нет. Все девицы красные, что тебе вишня.
— Я и не знал, — покачал головой Митя.
— Ты ещё много чего не знаешь, салага. Вон в Жёлтом море, и смех и грех, все рыбы жёлтые, точно у них желтуха. Видать, от воды покрасились. А туда же! Каждая кичится, что она золотая.
— Выходит, в Белом море и вода, и рыбы белые? — недоверчиво спросил Митя.
— А какие же ещё! Одни белуги. Затаятся, что тебе заяц в снегу. А вечером у них там танцульки. Соберутся и давай хвостами крутить. И ведь что примечательно: танцы у них тоже сплошь белые.
— Разве танцы могут быть белыми? — раскрыв рот от удивления, спросил Митя.
— А то нет! Ты у мамы своей спроси: могут или не могут, — проворчал капитан. — Я тебе больше скажу. В Белом море островитяне говорят сплошь белыми стихами.
— Как белыми стихами? — не понял Митя.
— Ну без рифмы, значит, — пояснил Волк и добавил: — Правда, один раз мы всё-таки чуть было не напоролись. Плывём, значит, точно по лоцманской карте, и вдруг — на тебе — опасные рифмы.
— Опасные рифы, — робко поправил рассказчика Митя.
— Да нет же, опасные рифмы. И главное, где?! В Белом море, где рифм отродясь не бывает. Ну пришлось нам, конечно, попотеть, ведь, чтобы их пройти, надо ко всем пару подыскать. А то бы, как пить дать, потонули. Отправились бы кормить белых акул. Зато после этого случая наш повар к стихам пристрастился. Так навострился рифмы составлять — что тебе поэт. Хочешь послушать?
— Угу, — кивнул Митя.
— Эй, Кок, где ты там? — хрипло крикнул Волк и доверительным полушёпотом объяснил: — Он у нас англичанин. Кок по фамилии.
Из кубрика появился петух в поварском колпаке, лихо сдвинутом набекрень, и на вытяжку встал перед капитаном.
— Ну-ка сочини нам чего-нибудь для души, — ухмыльнулся Волк.
Кок поглядел на волны, потом воздел глаза к небу, задумчиво отбивая ногой ритм, и наконец продекламировал:
Русалке продал расторопный матрос
Отличный шампунь для нормальных волос.
Пригоршню жемчужин она заплатила
И, волосы вымыв, сказала: «Как мило!
Здоровье, естественный блеск, красота!
А что вы предложите мне для хвоста?»
В бинокль он глянул на хвост серебристый
И крикнул: — Возьми для хвоста рыбочистку!
— Ха! Видал? Шпарит, как по-писаному! — довольно захлопал в ладоши Волк и усмехнулся: — Не поверишь, он нас теперь кормит и то в рифму.
Не успел Митя поинтересоваться, как можно кормить в рифму, как Кок, не дожидаясь вопроса, отрапортовал:
— Котлеты — галеты. Конфеты — паштеты. Суфле — желе и крем-брюле. Картофельный суп — запеканка из круп. Молочная каша и к ней простокваша.
— А жареная курица? — спросил Митя, который очень любил это блюдо, но никак не мог подобрать к нему рифму.
Видимо, Коку это тоже не удалось, потому что он вдруг осёкся и, сердито вращая глазами, уставился на Митю. Позвякивая шпорами, он загрёб по палубе ногами и, взъерошив перья, с криками — Варвар! Дикарь! Куроед! — стал наступать на Митю.
— Прости, я хотел сказать совсем не то. Я и не думал есть курицу, это просто для рифмы, — лепетал Митя, пятясь от разъярённого повара.
Увидев, что друг в опасности, Мефодий храбро бросился на его защиту, и они с петухом схлестнулись в не виданном доселе петушино-львином бою. Кок сшиб Мефодия крыльями, намереваясь затоптать, но львёнок вовремя ухватил обидчика за хвост.
— Отпусти, поко-ко-колочу! Я нис-ко-колько не шучу! — крикнул петух, кидаясь из сторону в сторону, чтобы сбросить наглеца, но не тут-то было.
Если бы за бортом шхуны не плескалась вода, может быть, Мефодий не держался бы за перья так цепко, но так как оказаться в море ему хотелось гораздо меньше, чем на хвосте у противника, то он ухватился мёртвой хваткой.
Забыв про опасность, Митя тоже бросился в драку. Не известно, чем бы всё это кончилось, если бы не вмешался капитан.
— Отставить потасовку! — зычно гаркнул он.
Когда все успокоились и Кок опять отправился в кубрик, Митя с облегчением сказал:
— Я испугался, что хорошим это не кончится.
— Посмотрел бы я на тебя, если бы ты оказался в Чёрном море, течь тебе в борт. Вот где ужас-то. Каждый день, что ни возьми, чёрный. И мысли какие-то чёрные в голове копошатся. Мы там даже швартоваться не стали. Быстренько сделали своё чёрное дело и назад.
— А какое чёрное дело? — спросил Авося, вылезая из-под брезента, где он сидел во время драки.
— Как какое? Чёрной краски набрали. Кто же будет делать за нас эту чёрную работу?
— Так вы собираете по морям краску? — удивился Митя.
— Конечно. А ты думаешь, она в магазине на прилавке растёт? — хрипло рассмеялся Волк.
— А синюю краску вы здесь берёте? — спросил Митя.
— Нет. Разве это краска? Водица. Синюю краску мы набираем у самого синего моря, — сказал Волк и, поглубже затянувшись из трубки, добавил: — Хорошо, что напомнил. Надо не забыть бабке корыто привезти, она уж давно заказывала. У неё теперь с Золотой рыбкой нелады.
— А зелёную где берёте? Ведь зелёного моря нет, — не унимался Митя.
— Это уже не по нашей части. Наше дело — краски привезти. А там торговцы сами химичат. Говорят вроде жёлтую краску с синей мешают, и получается зелёная. Не знаю, может врут, — с сомнением покачал головой Морской Волк.
— Нет, это точно. А если смешать жёлтую с красной, то получится оранжевая, — подтвердил Митя.
— Зачем её мешать? Мы оранжевую прямиком из Оранжевой реки возим, — возразил Волк.
— А куда вы возите краски? — живо заинтересовался Митя.
— Вестимо дело, на ярмарку красок. Там их тьма-тьмущая, — ответил капитан.
Митя вдруг почувствовал, что они находятся на правильном пути. Он был уверен, что на этой замечательной ярмарке найдётся что-нибудь для папы. Во всяком случае, если принести из Игрландии немножко волшебных красок, то бесцветных героев можно будет раскрасить. А может, даже удастся узнать, как увидеть мир не в мрачных тонах, а в ярких красках.
— Вы нам подскажете, как попасть на ярмарку? — попросил Митя.
— Смотря на какую. Ярмарок-то много, — просипел Волк.
— На самую главную.
— Туда, где тьма-тьмущая красок, — подтвердил Авося, которому не терпелось отправиться дальше.
— А сюда вы как попали? — вопросом на вопрос ответил Волк.
— Ну, во-первых, я маг, — скромно сказал Митя. — А во-вторых, сделал научное изобретение.
— Ну тогда для вас это раз плюнуть, — сказал Морской Волк, с уважением поглядев на Митю, и добавил: — Стоит только пожелать, дунуть, плюнуть — и вы там.
Митя, Авося и Мефодий попрощались с моряками и взялись за руки.
— Хотим на ярмарку, где видимо-невидимо красок, — пожелал Митя, дунул, плюнул и …
Глава 22. ЯРМАРКА КРАСОК
Митя глядел во все глаза и ничего не видел. То есть совсем ничего. Кругом была непроглядная тьма.
— Называется, увидели всё в другом свете, — мрачно сказал Мефодий.
— Интересно, куда это нас занесло? — с опаской спросил Митя.
— Туда, куда ты хотел, — буркнул Авося.
— Я ведь хотел на ярмарку, где красок видимо-невидимо, — возразил Митя.
— Конечно, невидимо в такой темнотище, — согласился Мефодий.
— Всё оттого, что кое-кто даже пожелать толком не умеет, — ехидно вставил Авося.
— Значит, я кое-кто, а ты нет! — обиделся Митя. — Сам заладил: «Тьма-тьмущая красок, тьма-тьмущая красок», — передразнил он магистра чароделия.
— А тебя никто не заставлял меня слушать, — вступил в спор Авося.
Назревала нешуточная ссора, и Мефодий решил, что ему следует вмешаться.
— Если вы будете ругаться, то ничего хорошего из этого не выйдет. Не лучше ли отправиться ещё куда-нибудь? Мало ли интересных мест на белом свете! На этой ярмарке свет клином не сошёлся, — попытался он примирить Митю с Авосей.
— Нет, сошёлся! — упрямо топнул ногой Митя и добавил: — И я хочу пролить свет на это дело!
Тотчас мощный луч клином вонзился в темноту. Не успели друзья опомниться, как всё вокруг было залито ярким, солнечным светом. У них зарябило в глазах от разноцветных палаток, киосков и лотков. Это была не просто ярмарка, а целый город красок. Яркие магазинчики пестрели красками всех видов и оттенков. В витрине одного павильона штабелями лежали тюбики с масляной краской, в другом продавались всевозможные фломастеры, а в третьем — карандаши.
Увидев на прилавке коробочки с пастелью, Митя похвалился:
— А у меня дома тоже есть пастель. Я уже умею ею рисовать.
Авося недоверчиво покосился на друга и, не удержавшись, съязвил:
— А диваном или креслом не пробовал? Постелью он рисует!
— Да не постелью, а пастелью. Это вроде карандашей, — Митя указал на витрину.
— Ты меня не путай. Я сам знаю, что к чему, — сказал Авося с видом человека, который знает, что такое постель и для чего она существует.
Митя решил промолчать, поняв, что спорить бесполезно.
Они прошли дальше, мимо огромного магазина, где торговали ведёрками с краской для пола, потолка, окон и дверей. В следующем павильоне продавалась акварель, а чуть дальше — гуашь.
— Интересно, где тут продаётся краска для портретов? — с умным видом огляделся Мефодий.
— Краски для портретов не бывает, — улыбнулся Митя.
— Ещё как бывает! — возразил Мефодий. — Ты рисуешь портреты неправильной краской, поэтому их не вешают в музее.
Отчасти Мефодий был прав: картинки, нарисованные цветными карандашами, в музеях не выставляли. Митя ходил с родителями в картинную галерею и видел, что почти все картины там написаны масляными красками. Но сам он ещё не дорос до персональной выставки, потому что пользоваться тюбиками с маслом и палитрой пока не умел.
— Когда я вырасту, обязательно научусь рисовать маслом, — вслух решил он.
— По-моему, у некоторых с головой не всё в порядке. Маслом можно только жирные пятна ставить, когда на нём жаришь, — проворчал Авося.
— А по-моему, у некоторых ругательное настроение, и они хотят поссориться, — сказал Митя.
— Вовсе нет! — мгновенно возразил Авося. — Просто мы ходим, ходим, а ты так ничего и не выбрал.
— Это оттого, что тут ничего не подходит. Разве эти краски помогут папе? Ему нужна какая-то волшебная краска, но я не знаю, где её искать. Может, её не существует, — вздохнул Митя, у которого от обилия красок голова шла кругом.
И тут он увидел примостившуюся между большими праздничными павильонами крошечную лавчонку, на которой было написано:
ВСЕ ЦВЕТА РАДУГИ
только для писателей
Митя боялся поверить в такую несказанную удачу.
— Это ведь как раз то, что нам нужно, — с трепетом произнёс он и толкнул дверцу.
Внутри стоял полумрак. Свет едва проникал через небольшое оконце, затянутое паутиной. Видимо, дела в магазинчике шли хуже некуда. Прилавок был покрыт густым слоем пыли. Тут не было не только что цветов радуги, а вообще ни одной, даже самой завалящей краски. Митя приуныл и разочарованно развёл руками.
— Как всегда. Именно того, что нужно, нет.
— Смотря, что тебе нужно, — донеслось из полутёмного угла, и друзья заметили, что они не одни.
В магазинчике было ещё три человека. Выглядели они, как иностранцы, но все трое были совершенно не похожи друг на друга.
Один, с холёными руками и манерами аристократа, был одет в смокинг и прикрывал лицо венецианской карнавальной маской.
У другого, напротив, было открытое загорелое лицо и крепкая, мускулистая фигура. На нём была клетчатая рубашка и брюки из прочной холщовой ткани, а на ногах — туристские ботинки на толстой ребристой подошве.
Третий незнакомец кутался в чёрный плащ. Он держался в тени и так низко надвинул на лоб широкополую шляпу, что лица было не разглядеть.
Вся троица угрюмо сидела перед плакатом с надписью:
КАЖДЫЙ ОХОТНИК
ЖЕЛАЕТ ЗНАТЬ,
ГДЕ СИДИТ ФАЗАН.
— Так зачем вы сюда пожаловали? — унылым голосом переспросил человек в маске, скользнув по вновь прибывшим взглядом.
— Я думал, что найду тут краски для писателей, — оробев, пожал плечами Митя.
Иностранцы с нескрываемым интересом уставились на друзей.
— Значит, ты писатель? — обрадовался загорелый.
— Пока ещё нет, — честно признался Митя.
— В таком случае вы охотники?
— Нет, — хором сказали Митя и Авося, а Мефодий, который старался не забывать, что он хищник, как бы невзначай заметил:
— Смотря кто.
— Я уж точно не охотник, — сказал Митя. Он не любил охоту, потому что считал, что нельзя убивать зверюшек.
— Тогда незачем отрывать страшно занятых людей от дела, — раздражённым полушёпотом проговорил человек в плаще.
— Для меня загадка, как можно шататься без всякой цели, — презрительно фыркнул человек в маске.
Все трое опять погрузились в созерцание плаката, словно никого, кроме них, тут не было.
«Чего это они разозлились?» — подумал Митя, а вслух сказал:
— У нас есть цель. Нам нужны краски. На вывеске было написано, что тут продаются все цвета радуги, вот мы и зашли.
Таинственная троица снова поглядела на друзей, и тот, что кутался в плащ, мрачно заметил:
— Какой ужас! Они попались на ту же удочку, что и мы.
— А что с вами случилось? — спросил Митя.
Иностранцы переглянулись, и человек в маске пояснил:
— Видите ли, дело в том, что все мы — охотники.
Митя раскрыл рот от удивления. Уж если кто и выглядел, как охотник, то, конечно, не этот господин с бабочкой, манерно державший позолоченную маску. Между тем незнакомец интригующим тоном продолжал:
— Я сеньор Дэтэктиво, большой охотник до загадок и загадочных историй.
— А я — охотник до приключений, месье Авантюр, — отрапортовал загорелый и обменялся с каждым из вновь прибывших энергичным рукопожатием.
— Должен сказать, вам страшно не повезло, что вы попали сюда, хотя я ужасно рад знакомству, — зловеще прошептал третий и, поклонившись, представился: — Охотник до страшных рассказов, мистер Триллер.
— Если вы охотники, то шли бы на охоту. Чего ради тут сидеть? — без обиняков спросил Авося.
— Ради того же, что и вы. Каждый из нас желает стать настоящим писателем. Мне нужны краски поярче, чтобы расцветить свои приключенческие рассказы, — признался господин Авантюр.
— А мне — позагадочнее, чтобы напустить туману, — сказал Дэтэктиво.
— А мне — помрачнее, чтобы сгустить краски. Но все мы попали в страшно неприятную историю. Мы увидели этот ужасный плакат, и теперь каждый из нас желает знать, где же сидит этот злосчастный фазан, — зловеще прошипел Триллер.
— Более того, чтобы получить краски, мы должны разгадать, как его поделить. Разве это не головоломка? — подхватил Дэтэктиво.
— И теперь, вместо того, чтобы искать приключения на собственную голову…
— …каждый день ровно в полночь мы собираемся здесь…
— …чтобы решить эту загадку. Но до сих пор нам это не удалось, — проговорили они каждый в свою очередь.
— Разве сейчас полночь? — удивился Митя.
На улице светило солнце. День был в самом разгаре.
— Страш-ш-шно засиделись, — леденящим душу шёпотом сказал мистер Триллер и добавил: — Весь ужас состоит в том, что, пока мы не раскроем тайну злобного фазана, мы не найдем здесь красок, которые нам нужны, чтобы придумывать страшные…
— …загадочные…
— … и приключенческие истории. А без них на земле будет очень скучно.
— И мы ждём, чтобы какой-нибудь писатель разгадал для нас эту загадку, — доверительно признался сеньор Дэтэктиво.
Митя покосился на плакат и неуверенно сказал:
— Вообще-то я ещё не писатель, но, кажется, знаю ответ.
— Не может быть! — охотники возбуждённо повскакивали со своих мест и напряжённо уставились на Митю, а великий знаток продолжал:
— Месье Авантюру надо взять «Каждый Охотник Желает Знать», сеньору Дэтэктиво — «Где Сидит», а мистеру Триллеру остаётся «Фазан».
Не успел он это произнести, как магазинчик преобразился, будто по волшебству. Куда делись пыль и паутина?! Теперь весь он так и сиял. Оказалось, что в оконные рамы были вставлены не простые стёкла, а витражи. Солнечные лучи проходили через цветные стёклышки и превращались в краски. Перед каждым охотником появились те цвета, которые он хотел. Охотник до приключений получил яркие, охотник до загадок — загадочные, а охотник до страшных историй — тёмные краски.
— Но как ты догадался? — хором спросили охотники, не веря своим глазам.
— Я не сам. Меня папа научил. Вот он — настоящий писатель. За словами на плакате прячутся цвета радуги, чтобы их было легче запомнить: красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый, — скромно объяснил Митя.
Авантюр дружелюбно похлопал его по плечу и сказал:
— Сдаётся мне, что, зная этот секрет, да ещё после всех твоих приключений, ты тоже станешь писателем.
— Страшно хорошим! — поддакнул Триллер.
— Без вопросов! — кивнул Дэтэктиво.
— Мне бы этого хотелось, но пока что нужно отнести немного волшебных красок в подарок папе, — сказал Митя, и перед ним на прилавке появилась небольшая коробочка.
Митя открыл её и, к своему удивлению, увидел, что в ней лежат вовсе не краски.
Глава 23. НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ
Митя недоумённо вертел в руках коробочку, в которой лежали обычные разноцветные стёклышки: зелёный осколок бутылки и кусочек жёлтого плексигласа, красное стёклышко от разбитого фонаря для проявки фотографий и синее — от солнечных очков… В общем там был целый набор кусочков разноцветного стекла.
Митя не знал, радоваться ему или огорчаться.
— Я-то думал, что тут специальные волшебные краски, — разочарованно протянул он.
— А по-моему, цветные стёклышки тоже неплохая штука, — успокоил его Авося.
— Но они вряд ли помогут рукописи заиграть, — возразил Митя.
И тут друзья заметили, что остались в лавке одни. Пока они рассматривали стёклышки, Дэтэктиво, Триллер и Авантюр удалились сочинять свои истории.
«Им-то хорошо. У них теперь для этого есть волшебные краски», — подумал Митя и ещё больше расстроился, что упустил такую возможность помочь папе. Впрочем, охотники не могли уйти далеко и их наверняка ещё можно было догнать. Митя, Авося и Мефодий выскочили из магазинчика и застыли в изумлении.
Ярмарка исчезла, будто её и не было. Перед друзьями высился знакомый замок, построенный из кубиков «лего». Только на этот раз дорожка под ногами была усыпана унылой, серой галькой, а не разноцветными леденцами. На указателе возле дорожки значилось: «Обратно».
— Ну вот мы и пришли, — грустно вздохнул Авося.
Впрочем, Митя и сам понял, что путешествие окончилось, и от этого настроение у него испортилось ещё больше.
Погода тоже в одночасье изменилась. Ещё недавно в Игрландии ярко светило солнце, а теперь было так же пасмурно, как в обычном мире. Дождь не моросил, но небо хмурилось. Сизые тучи, надув дряблые щёки, висели над самыми шпилями башен. Даже яркие кубики «лего» будто поблекли.
— Время кончилось, а мы так и не нашли подарка для папы.
Митя едва не заплакал от досады.
— Как раз наоборот. Время подошло к концу, потому что ты нашёл этот подарок, — возразил Авося.
— Ты что, смеёшься? Это ведь обыкновенные стекляшки, — в сердцах сказал Митя.
— Всё зависит от того, как на них смотреть, — Авося достал из коробочки жёлтое стёклышко и протянул его Мите. — Взгляни через него.
Митя поднёс стёклышко к глазам, и вдруг свершилось чудо. День из пасмурного тотчас превратился в солнечный.
— Ой, кажется, что светит солнце! — изумлённо воскликнул Митя, но стоило ему убрать стёклышко, как небо снова затянули тучи.
— А через красное стёклышко наступает закат, — сказал Авося.
— А через синее — сумерки, — удивился Митя.
Они наперебой передавали друг другу стёклышки, и погода становилась то хорошей, то пасмурной, то всё было голубым, как зимой, то зелёным, как в разгар лета, то фиолетовым, как ночью, то розовым, как на восходе.
— Это превращательные стёклышки. Теперь я понял, что значит увидеть всё в другом свете, — улыбнулся Митя.
А Мефодий напомнил:
— Я ведь говорил, что каждый видит в жизни то, что хочет.
Мите вдруг захотелось вернуться домой и подарить папе волшебные стёклышки.
— Жалко только, что мы так и не побывали в замке, — вздохнул он и тут увидел, что подъёмный мост перекинут через ров и над воротами висит большой плакат:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
— Вот это да! Значит, мы ещё сможем туда зайти?
У Мити загорелись глаза, но радость оказалась преждевременной. Перейдя через мост, друзья увидели, что замок ненастоящий. Вернее, он был построен вовсе не из «лего», а из картона. У Мити дома был такой же, только маленький. Они его склеивали вместе с мамой. Хотя этот замок был преогромным, войти в него было нельзя, потому что и ворота, и окошки в нём были нарисованы.
— А я-то думал, он настоящий, — огорчился Митя и вдруг заметил, что к нарисованной калитке приделана настоящая дверная ручка в виде львиной морды с кольцом в зубах.
— Да это наш старый знакомый! — воскликнул Мефодий.
Митя тоже узнал льва. В точности такой был на двери, через которую они попали в Игрландию.
— Пора бы и честь жнать. Я вас тут уже жаждался, — не слишком дружелюбно буркнул дверной лев.
И Митя вдруг понял, что за нарисованной калиткой лежит обычный мир. Папа выбирает замок или, скорей всего, уже ищет его по магазину, а мама ждёт в машине.
— Вам пора идти, — печально сказал Авося.
— А давай ты пойдёшь вместе с нами, — предложил Митя.
— Нет, за эту дверцу вы шагнёте без меня. И не забудь бросить в замочную скважину монетку, — напомнил магистр чароделия.
Митя с ужасом вспомнил, что после возвращения домой у него останется лишь одна копейка. Значит, он больше никогда не сможет вернуться в волшебную страну. Ему стало так грустно, что на глаза навернулись слёзы.
— Мы расстаёмся навсегда? — тихо спросил Митя, заранее зная ответ на этот вопрос.
— Но ведь у тебя останется ещё одна копейка, — подсказал Авося.
— Верно. Нельзя упускать такую возможность, — поддакнул Мефодий.
— Ещё бы! Ведь в Фант-Азии ещё столько неизведанных стран, — подхватил Авося.
— Каких? — живо заинтересовался Митя.
— Мало ли. Искания, например, или Леталия. А ещё Вранция — очень забавное местечко.
Всё это звучало очень заманчиво. Пока Авося перечислял страны, Митя всё больше загорался желанием предпринять ещё одно путешествие по здешним местам, но спохватился, что из этого ничего не выйдет.
— А как я потом вернусь домой? — угрюмо покачал он головой.
— Как, как. Ты же у нас изобретатель. Сделай какое-нибудь научное открытие, которое поможет тебе вернуться без волшебной монетки, — сказал Авося таким тоном, будто это было легче лёгкого.
— Ты думаешь, это возможно?
— Сколько раз тебе твердить, я никогда не думаю. Но неужели ты после всего, что было, так и не понял, что НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ!
Это была самая лучшая мысль из всех, которые Митя когда-либо слышал. Он твёрдо решил никогда в жизни о ней не забывать и пообещал:
— Я обязательно что-нибудь изобрету.
Он взял на руки Мефодия, бросил в замочную скважину монетку, открыл нарисованную дверцу и…
Глава 24. СНОВА ДОМА
Митя с Мефодием оказались в магазине. Папа уже купил замок и оглядывался, ища глазами Митю. Увидев сына, папа взял его за руку и сказал:
— Вот ты где. Пойдём, а то мама нас заждалась.
Митя вздохнул с облегчением. В глубине души он немножко волновался, что папа спохватится о нём раньше времени, но опасения оказались напрасными. К счастью, папа даже не заметил его отсутствия. Они вышли на улицу и поспешили к машине. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему затянуто тучами.
«Точь-в-точь, как сейчас в Игрландии», — подумал Митя, забираясь на своё место на заднем сиденье.
— Папа, это тебе, — объявил он, протягивая коробочку с цветными стёклышками.
— Что это?
— Подарок из Игрландии. Пока ты покупал замок, мы с Мефодием там искали секрет, чтобы твоя рукопись заиграла.
Папа открыл коробочку и подозрительно спросил:
— Где это ты набрал столько битого стекла?
— Говорю же тебе, в Игрландии. Это волшебные стёклышки. Они помогут тебе увидеть всё в другом свете. Вот посмотри.
Митя стал объяснять папе, как из пасмурного дня сделать солнечный, а из сумерек — восход.
— Да-да, очень красиво, — рассеянно сказал папа, как обычно говорят взрослые, когда хотят, чтобы от них отстали, а мама покачала головой:
— По-моему, стёкла не игрушки. Ещё порежешься.
— Конечно, не игрушка! Как вы не понимаете, каждый видит в жизни то, что хочет! — воскликнул Митя.
Папа с интересом посмотрел на сына.
— А ты у нас, оказывается, философ.
— Не я, а Мефодий. Ну скажи, — Митя потеребил львёнка, но тот, как и следовало ожидать, упрямо молчал.
Папа завёл мотор, и машина отъехала от магазина.
— Фантазёр первейший, вот ты кто, — улыбнулась мама.
— Поэтому я и получил волшебную монету, которая может перенести меня в Фант-Азию, — подтвердил Митя и вдруг вспомнил про последнюю копейку. Он совсем забыл про неё, и она осталась в магазине!
Митю прошиб холодный пот. Теперь он никогда не сможет больше попасть в волшебную страну и не узнает, что такое Вранция, все ли в Леталии летают и что ищут в Искании.
— Папа, остановись! Мне надо вернуться! Я забыл в магазине копейку! — крикнул Митя.
— Какую ещё копейку? — спросил папа.
— Волшебную.
— Митя, прекрати. В конце концов, это уже не смешно, — покачала головой мама, а папа даже не подумал остановить машину.
— Ну, пожалуйста, пожалуйста! — навзрыд заплакал Митя.
Папа плавно притормозил.
— Что это за истерика? Ты ведь уже большой.
— Вы не верите в чудеса, потому что не хотите, чтобы они были. А они есть! Даже если все на свете в них перестанут верить, всё равно я знаю, что они существуют! — задыхаясь от слёз, выкрикнул Митя и умоляюще добавил: — Пожалуйста, давайте вернёмся.
Папа с мамой переглянулись. Никто не произнёс ни слова, но папа развернул машину, и они снова поехали к магазину. Там Митя бросился к знакомой двери. Они с папой обшарили всё кругом, но монетки нигде не было.
Митя решительно дёрнул за дверную ручку, но по ту сторону двери оказался тускло освещённый коридор со стенами, выкрашенными мрачной, грязно-зелёной краской.
— Туда нельзя. Вы что-то ищете? — раздался за спиной голос продавца.
— Сын потерял монету. Старинную. Он коллекцию собирает, — оправдывался папа, сердясь на Митю за то, что поддался на его уговоры.
Всю дорогу до дачи они молчали. Впервые в жизни Митя чувствовал себя по-настоящему несчастным, а в голове свербила одна-единственная назойливая мысль: «Всё кончено!»
Приехав на дачу, Митя забился в укромный уголок, чтобы в уединении предаться своему горю. Скоро его обнаружил папа. Он сел рядом с Митей, протянул ему коробочку с разноцветными стёклышками и сказал:
— Давай посмотрим на всё в другом свете.
— Не хочу, — угрюмо отказался Митя.
— Но ты ведь сам меня учил, — настаивал папа.
— Что толку. Тебе ведь эти стекляшки ни чуточки не помогли.
— Это не стекляшки, а волшебные стёклышки.
По папиному голосу Митя не мог понять, шутит он или говорит серьёзно.
— Смеёшься? — насупился Митя.
— Нисколько, ведь ты помог мне понять, как заставить рукопись заиграть.
Митя раскрыл от удивления рот. Чего-чего, а этого он никак не ожидал: ведь он сам толком не знал, как это сделать, несмотря на то, что побывал в Игрландии.
— Правда? — недоверчиво переспросил он.
— Разве я тебя когда-нибудь обманывал? Я думаю, что следующую книгу мы напишем вместе.
— Как это? — не понял Митя.
— Ты будешь рассказывать о своих приключениях, а я писать. А назовём её… — папа на мгновение задумался, а потом решительно произнёс: — «Маг на два часа».
Теперь, когда Мите нужно было помогать папе писать книгу, мир уже не казался ему таким мрачным. Но перед сном он опять вспомнил, что больше никогда не попадёт в волшебную страну, не поговорит с Мефодием и не увидится с Авосей. Ему стало грустно. Усадив львёнка рядом с собой, он достал коробочку с цветными стёклышками и стал по очереди смотреть через них, вспоминая Авосю, и вдруг…
Митя увидел копейку. Да-да. На дне коробочки лежала потёртая, вышедшая из употребления копейка. Митя схватил монетку и долго разглядывал её, чтобы убедиться, что она ему не померещилась.
— Но ведь это невозможно, — прошептал он.
И тут же ему показалось, что он слышит голос магистра чароделия: «НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО НЕТ!»
