Глава 1. Калоша Волшебника
Однажды добрый Волшебник возвращался на метро от друга-художника, с которым они частенько собирались поиграть в шахматы. Вы думаете, волшебники были только в стародавние времена и сейчас их нет? Ничего подобного. Некоторые дожили до наших дней. Именно о таком волшебнике и пойдет речь. Поскольку жил он так долго, что у вас и у всех ваших друзей не хватит пальцев, чтобы сосчитать прожитые им годы, то был он очень старенький и одевался старомодно. Выходя из дома, он всегда надевал поверх ботинок чёрные блестящие калоши на случай дождя. От старости Волшебник стал чуточку рассеянным, поэтому и случилось несчастье: он потерял калошу с правой ноги. А произошло это вот как.
В метро была ужасная толчея. Когда Волшебник протискивался к выходу, кто-то нечаянно наступил ему на правую ногу. Калоша соскользнула, но рассеянный Волшебник этого не заметил, и калоша так и осталась лежать на полу вагона. Может быть, на этом бы всё и кончилось, будь это простая калоша, но так как это была калоша Волшебника, история тут только началась.
Двери вагона закрылись, и поезд помчался дальше. Калоша не сразу поняла, что попала в беду. Некоторое время она продолжала как ни в чём не бывало лежать на полу, но вскоре с удивлением увидела, что ни Волшебника, ни её сестрицы с левой ноги нигде нет. Вокруг был густой лес ног. Калоша растерялась и не на шутку обеспокоилась.
Лежать одной посреди вагона ей не нравилось, но что делать, она не знала, ведь раньше она шла туда, куда шёл Волшебник, и думать самостоятельно не умела.
«Надо с кем-нибудь посоветоваться», — решила она. Недалеко от неё стояли хорошенькие красные туфельки на каблучке, и Калоша обратилась к ним:
— Вы случайно не знаете, что делать, если остался один в незнакомом месте?
Туфельки ничего не ответили и, поджав бантики, отвернулись.
«Фи, какие задаваки», — сморщилась Калоша и повернулась в сторону поношенных мальчишеских ботинок с облупленными носами.
— Привет! — поздоровалась Калоша. — Вы не посоветуете, куда мне отсюда направиться?
Ботинки тупо уставились на Калошу дырочками от шнурков и не промолвили ни слова.
«Ну и ну, почему со мной никто не хочет разговаривать?» — огорчилась Калоша. Откуда ей было знать, что у обычных людей обувь говорить не умеет.
— Смотри, кто-то калошу потерял! — сказал вдруг мальчишка, которому принадлежали ботинки.
— Может, её сдать в стол находок? — предложила хозяйка красных туфелек.
— В музей её надо сдать, вот куда, — засмеялся мальчишка.
Поезд остановился, и мальчишка наподдал по Калоше так, что та вылетела из вагона и шлёпнулась на платформу.
— Эй, полегче, если я и просила подсказать мне, куда идти, то можно было бы сделать это повежливее, — крикнула Калоша, но за гулом поездов её никто не услышал.
Только теперь Калоша по-настоящему поняла, что она потеряна. Мимо неё сновали ботинки, туфли, сапожки, но никому не было до неё дела. Ей стало так грустно, хоть плачь, но Калоша не привыкла разводить сырость, поэтому она сказала сама себе:
— У меня нет причин для огорчений. Во-первых, я блестящая, а далеко не каждый может этим похвастаться. Во-вторых, я правая всегда и во всём, а это тоже довольно редкое качество. И, наконец, я совершенно свободна и могу отправиться в путешествие, полное чудесных приключений.
Всё получалось не так уж плохо.
Правда, отправиться в путь одной — дело непростое, без волшебства тут не обойтись, но Калоша так долго жила у Волшебника, что знала — делать чудеса совсем не трудно, если умеешь. Она тотчас придумала заклинание и произнесла: Хочешь верь, а хочешь нет, Обойду весь белый свет. Появитесь у калошки Две резиновые ножки.
В тот же миг у Калоши появились крошечные резиновые ножки и ручки, и она храбро направилась вслед за спешащими ботинками. Удивительно, но никто не обращал внимания на шагающую Калошу: то ли все были слишком погружены в свои мысли, то ли ножки у Калоши были совсем неприметными. Так или иначе, Калоша благополучно добралась до эскалатора и поднялась наверх.
Глава 2. Великий Конструктор
Стояла чудесная калошная погода. Только что прошёл ливень, и повсюду были лужи: огромные, как озера, и совсем маленькие, с кукольную тарелочку, которые стали просыхать, как только первые лучи солнца робко просочились из-за туч. Скоро солнце растопило остатки облаков и вышло во всём своём великолепии. Оно, как в зеркало, заглянуло в каждую лужицу, в каждую капельку и засверкало миллионами отражённых солнышек. Мир заулыбался.
— Хорошо, что я выбралась сегодня погулять. В такой день торчать под вешалкой просто преступление! — сказала Калоша и, высоко задрав полированный нос, направилась по улице, с удовольствием шлёпая по лужам, потому что калошам это делать не воспрещается.
Вскоре Калоша добралась до парка. Здесь кроны деревьев смыкались над посыпанными гравием дорожками, образуя тенистые коридоры. Жемчужная россыпь росы блестела на изумрудной зелени лужаек. Калоша почувствовала неодолимое желание зайти в парк.
— Ну что ж, самое время припарковаться, — сказала она и шагнула на шуршащую дорожку.
Вдоль аллеи стояли разноцветные скамейки. На одной из них сидел человек лет семи и вертел в руках такой красивый парусный кораблик, каких Калоша в жизни не видела.
Как зачарованная, она подошла, чтобы получше разглядеть паруса и снасти. Кораблик был совсем как настоящий. На носу у него красовался сам повелитель морей Нептун с трезубцем в руке. Борта ощетинились рядом грозных пушек. На палубе стояли спасательные шлюпки. С мачт паутинкой спускались верёвочные лесенки и канаты. На борту золотом было выведено «Гота Предестинация».
Калоше не терпелось поглядеть, как парусник отправится в плавание, но хозяин, как видно, не торопился спускать корабль на воду. Он был занят тем, что пытался достать из рубки маленького пластмассового моряка. Мальчишка всовывал в окошко то один палец, то другой, но подцепить человечка никак не удавалось. Вдруг перегородка с треском сломалась, и моряк вывалился из рубки прямо на ладошку мальчугана. Тот попробовал покрутить моряку руки и ноги, а потом, заметив, что голова пластмассового человечка состоит из двух половинок, лихо снял верхнюю часть со лбом и затылком и перевернул её так, что затылок теперь получился на месте лба.
Калоша была явно озадачена.
«Интересно, зачем он это сделал?» — задумалась она, но ответа на свой вопрос так и не получила, потому что мальчишка был уже занят другим делом. Потеряв к искалеченному человечку интерес, он отложил его в сторону и с усердием принялся ковырять ногтем якорь. Раздался щелчок, и якорь отвалился.
Калоша так и ахнула, она думала, что хозяин кораблика очень расстроится, но ничего подобного. Мальчишка без тени огорчения поднял якорь с земли и со словами: «Чтоб не потерялся», — засунул его в рубку.
На этот раз Калоша не выдержала. Она не могла молчать, когда на её глазах ломают такой красивый парусник.
— Что ты делаешь?! — она возмущённо топнула резиновой ножкой.
Мальчишка огляделся. Возле скамейки никого не было, и он вернулся к своему занятию. На этот раз он решил вытащить из бойницы пушку. Борт корабля жалобно затрещал.
— Если так будет продолжаться и дальше, то скоро этот парусник превратится в обломки, — негодовала Калоша.
Мальчишка вздрогнул и опять огляделся. На этот раз он увидел, что говорит не кто иной, как Калоша.
— Тебя как зовут? — спросила необычная собеседница.
— Гарик, — мальчишка вытаращился от удивления.
Забыв про кораблик, он встал со скамейки, обошёл Калошу со всех сторон и сказал:
— Вот это да! Заводная калоша!
— Ещё какая заводная! В мире нет второй такой энергичной и боевой калоши, как я, — с присущей ей скромностью подтвердила Калоша.
— Интересно, какой у тебя внутри механизм? — мальчишка потянулся за Калошей, чтобы оторвать у неё подкладку и поглядеть, как она устроена, но Калоша прытко отскочила в сторону:
— Ну-ну, я не люблю, когда меня выворачивают наизнанку. Что за странная манера знакомиться?
— Я всегда смотрю, как сделаны игрушки. Мама говорит, что я буду великим конструктором, потому что, как только у меня появляется новая игрушка, я её сразу же разбираю. Я один раз даже будильник разобрал, — с гордостью сказал Гарик.
— А потом собрал? — поинтересовалась Калоша.
— Зачем? — не понял мальчишка.
— Насколько я знаю, конструктор делает, а не ломает, — объяснила Калоша.
— Нет, это неинтересно, — замотал головой Гарик.
— Так, так. Значит, сейчас ты пытаешься разобраться, как устроен кораблик? — Калоша посмотрела на несчастный парусник.
— Ага, — кивнул мальчишка.
— Это тебе вряд ли удастся, — сморщилась Калоша.
— Почему? Да я, если захочу, могу его до самой последней детальки разобрать, — похвалился горе-конструктор.
— Это каждый может. Разбираться надо не снаружи, а изнутри, — сказала резиновая собеседница.
— Как же я разберусь изнутри? Я же не могу в него залезть, — возразил Гарик.
— А почему бы и нет? Мы могли бы отправиться в путешествие вместе. Где здесь поблизости море? — спросила Калоша, деловито озираясь.
— Откуда тут морю взяться? Здесь только пруд. Вон в той стороне, — махнул рукой мальчишка.
— Море или пруд — какая разница? Для нас сойдёт. Бери свой парусник и айда за мной, — кивнула она Гарику и направилась в сторону пруда.
— Куда? — Гарик, прихватив кораблик, поспешил за Калошей.
— В морское плавание, — озорно подмигнула Калоша. — Честно говоря, мне давно хотелось превратиться в корабль или, на худой конец, в лодку. Нельзя ведь прожить всю жизнь, так и не побывав в дальних странствиях.
— Ты можешь превратиться в кораблик? — засмеялся Гарик.
— Я могу сделать абсолютно всё, конечно, кроме того, что не могу, — серьёзно сказала Калоша.
— Ха-ха! Ну и корабль «Старая Калоша»! — покатывался со смеху мальчишка.
— Не старая, а блестящая во всех отношениях, к тому же, как ты видишь, правая, поэтому спорить со мной бесполезно, — невозмутимо сказала Калоша и гордо вскинула полированный нос.
Они подошли к небольшому пруду.
Калоша чинно легла на воду и, оттолкнувшись резиновыми ножками, отплыла от берега.
— Поднимайся на борт. Сейчас я вспомню нужное заклинание, — скомандовала она и произнесла:
Синим морем лужи стали.
Мы плывём в морские дали!
Сквозь шторма
и сквозь туман.
— Берегитесь, капитан!
Сев в калошу понарошку,
Вы рискуете немножко:
Вы, конечно, не хотели
Сесть в калошу в самом деле.
Гарик, недоумённо пожав плечами, дотянулся до Калоши, сунул в неё правую ногу и…
Глава 3. Боцман набекрень
Гарик сидел в надувной резиновой лодке, а вокруг простирались бесконечные морские просторы. На горизонте синева неба сливалась с пронзительной синью воды. Солнце стояло высоко. Его лучи — бликами играли на лёгкой ряби воды, и казалось, что море накрыто тонкой сетью, сплетённой из золотых нитей. Лодка мерно покачивалась на волнах. Время от времени бодливый морской барашек налетал на неё и разбивался о борт, обдавая Гарика солёными брызгами. Не веря своим глазам, Гарик сунул руку в воду. Небольшая волна ласково лизнула его ладонь.
— Мама-а-а… — закричал Гарик, но голос его потерялся в голубой дали.
Гарик не на шутку испугался. Он оглядел своё утлое судёнышко в поисках вёсел. Лодка была абсолютно пуста: ни вёсел, ни канистры с водой, ни провизии. Как назло, Гарику захотелось пить, и он с ужасом понял, что положение его куда более серьёзное, чем могло показаться на первый взгляд. Кто знает, сколько он протянет в открытом море без воды и пищи, пока его наконец найдут? Гарика охватила паника.
«Что делать? Хоть бы мимо корабль какой проплыл, чтобы меня заметили», — в отчаянии подумал он, и вдруг ему показалось, что вдалеке на горизонте появился парус. Гарик пригляделся. Так и есть!
В голубой дымке вырисовывался силуэт корабля. Он проступал всё отчетливее и рос на глазах, вычерчиваясь на фоне синего неба величественной громадой. Стройные мачты тянулись ввысь, поддерживая замысловатые снасти. На самой высокой мачте гордо реял флаг, но против солнца Гарик не мог разобрать, что на нём изображено. Корабль нёсся к нему на всех парусах.
Не помня себя от радости, Гарик стащил с себя куртку, стал размахивать ею и кричать во всю глотку, чтобы привлечь внимание команды корабля. Вскоре Гарик с удивлением разглядел на борту воинственные жерла пушек и вырезанного из дерева Нептуна с трезубцем в руке, который важно восседал на носу шхуны. В это время корабль развернулся, и солнце на минуту высветило надпись, начертанную золотом на борту: «Гота Предестинация». Гарику стало не по себе. Ноги его ослабли, и он плюхнулся на дно лодки.
«Корабль-призрак», — с ужасом подумал Гарик, вспомнив, что парусники давно уже не бороздят моря и океаны.
Пытаясь унять дрожь в коленках, он ждал, что будет дальше. Теперь ему казалось, что в паруснике было что-то зловещее.
«Этого не может быть. Наверное, я сплю», — пробормотал Гарик, но в этот миг его окатило фонтаном брызг, и он понял, что это не сон.
«Гота Предестинация» надвигалась, словно хотела раздавить маленькую резиновую лодчонку с её одиноким матросом. Гарик отчаянно пытался ладонями отгрести свое судёнышко в сторону, но скоро столкновение стало неизбежным. Гарик закрыл глаза и приготовился покориться судьбе. Вдруг лодка мягко ткнулась в борт корабля. С палубы раздался пронзительный крик:
— Человек за бортом! Аврал! Полундра!
С борта свесился толстяк в тельняшке, поглядел на Гарика в бинокль и скомандовал:
— Спустить сходни!
В тот же миг он сам выполнил свою команду, перекинув через борт верёвочную лесенку, но стоило Гарику ступить на неё, как моряк скомандовал:
— Убрать сходни! — и рывком втянул трап на борт. Гарик не удержал равновесие и упал на дно лодки, которая при этом так раскачалась, что едва не перевернулась.
— Вы что, с ума сошли? — крикнул Гарик странному матросу. — Зачем вы убрали сходни?
В ответ тот громко расхохотался:
— Ха-ха-ха! Это ты с ума сошёл! Сходни для того и созданы, чтобы сходить, а не подниматься, разрази меня гром!
— А как мне подняться на борт? — спросил Гарик.
— Это трудный вопрос, — задумался моряк, но скоро нашёл решение: — Погоди, я тебя втащу. Хватайся за канат.
На этот раз моряк перекинул за борт канат, Гарик уцепился за него и скоро оказался на палубе корабля. Только теперь он разглядел, что вид у моряка был престранный. Вместо лба у него был затылок, а вместо затылка — лоб. Гарик готов был поклясться, что никогда в жизни не встречал его, но тем не менее что-то в этом человеке казалось очень знакомым. И вдруг у Гарика мелькнуло страшное подозрение: перед ним стоял не кто иной, как пластмассовый моряк с его собственной игрушечной шхуны, только теперь он был живой и настоящий.
— Эт-т-то ваш корабль? — заикаясь, пролепетал Гарик.
— Нет, я тут служу боцманом… но, разрази меня гром, мне больше по душе быть бортмехаником, ведь я — настоящий конструктор, весь в нашего хозяина, — ответил моряк и загоготал во всю глотку.
— А кто ваш хозяин? — робко поинтересовался Гарик.
— Он — большой человек! Конструктор на все руки! Вот, например, видишь мою голову? Это одно из его важнейших изобретений. Он вправил мне мозги, так что теперь у меня всегда мозги набекрень. Правда, здорово придумано? — гордо сказал боцман и широко улыбнулся.
— По-моему, не очень, — угрюмо заметил Гарик.
— Гром и молния! Что ты, салага, знаешь о величайших изобретениях? Только такой человек, как я, может управлять шхуной моего хозяина!
Боцман с такой силой ударил себя в грудь, что от удара плашмя свалился на палубу. При этом он опять раскатисто захохотал. Вскочив на ноги, боцман доверительно сказал:
— Это особый корабль. На нём могут плавать только настоящие конструкторы. Кстати, а сам-то ты — конструктор? — спросил боцман и, наставив на Гарика бинокль, стал в упор разглядывать его через увеличительные стёкла.
— Да как сказать, — неопределенно пожал плечами Гарик.
— Что?! Если ты не конструктор, тогда — за борт, — взревел боцман, при этом дважды повернув форменную фуражку вместе с затылком вокруг оси.
— Нет, я, конечно, конструктор. То есть я хотел сказать, что, когда вырасту, буду конструктором, — поспешно сказал Гарик.
— Прекрасно! В таком случае объявляю бал в честь нашего спасённого гостя… Как тебя, говоришь, зовут?
— Гарик.
— Бал в честь гостя. Горе-конструктора.
— Да не горе, а Гарик, — поправил Гарик.
— Гари-конструктор или Горе-конструктор — какая разница, — загоготал боцман, — главное — объявить бал. Или ты считаешь, что одного бала мало? — боцман озадаченно почесал затылок, то есть лоб, в общем, то, что находилось на месте затылка, и произнёс: — Возможно, ты прав, мой мальчик. Пойдём, я объявлю два бала в твою честь!
Боцман ухватил Гарика за рукав и потащил его в рулевую рубку. Там он подошёл к барометру, разбил стекло и стал сосредоточенно крутить стрелку, приговаривая:
— Два балла, три балла, четыре, пять…
— Что вы делаете? — ужаснулся Гарик. Хоть он и не был моряком, но знал, что в море без барометра нельзя.
— Я накручиваю баллы в твою честь, — добродушно улыбнулся моряк, продолжая крутить, дёргать, тянуть и колупать стрелку. Вдруг та жалобно треснула и осталась в толстых, как сосиски, пальцах боцмана. — Разрази меня гром! Такого шторма море ещё не видело! Даже барометр не выдержал! — счастливо рассмеялся боцман, вертя стрелку в руках.
«Да он псих», — пронеслось у Гарика в голове. По спине у мальчишки поползли мурашки. Остаться один на один с сумасшедшим посреди океана было не самым увлекательным приключением.
— Без барометра мы пропадём. Вдруг нас настигнет буря? — покачал головой Гарик.
— Клянусь бочонком рома, нас не настигнет никакая буря. Мы пойдём на всех парусах и быстренько от неё убежим, — весело сказал боцман и тут же скомандовал: — Свистать всех наверх!
Выполняя свою команду, грузный моряк на удивление шустро полез вверх по вантам, насвистывая весёлую мелодию.
— Гром и молния! Ты что, команды не слышал? — грозно обернулся он к Гарику, и тот, чтобы не перечить безумному боцману, на трясущихся ногах полез вверх.
Верёвочная лестница колыхалась из стороны в сторону. Цепляясь за перекладины, Гарик осторожно переставлял ноги, чтобы не сорваться. Поднявшись на несколько метров, он решился оторвать взгляд от лесенки и посмотрел на боцмана, но тут чуть не упал от удивления. Моряк лихо обрубал крепёжные канаты. Не успел Гарик и глазом моргнуть, как большая часть парусов рухнула на палубу.
— Зачем вы рубите паруса? — в отчаянии закричал Гарик.
— Тебе сказано свистать, значит, должен свистать, а не болтать! — прикрикнул на него боцман, продолжая насвистывать весёлый мотив. Гарик в бессильном гневе смотрел, как он обрубает последний канат.
— Отдать якорь! — скомандовал боцман сам себе и с грохотом опустил якорь возле ног Гарика.Опустилась Настя на траву, отдувается и вдруг видит: по небу ступа летит, а в ней старушенция загребает метлой, точно веслом.Ловко спустившись на палубу, боцман стянул за собой Гарика и, подхватив его под руку, бодро скомандовал:
— А теперь пошли.
— Куда? — пролепетал Гарик.
— Не куда, а на чём. Чтобы нас не настигла буря, мы будем идти на всех парусах, а пока они висят, на них не очень-то походишь, разрази меня гром! — захохотал боцман.
— Но это же чушь какая-то! Идти на всех парусах, когда они лежат на палубе, невозможно. Для этого надо, наоборот, поднять паруса, — разозлился Гарик, вырываясь из рук боцмана.
— Гром и молния! В твоих словах что-то есть, мой мальчик. Конечно же, надо поднять паруса! Поднять паруса! — прогремел командирский бас боцмана, и он, ухватившись за парус, стал собирать его в охапку, пытаясь поднять с палубы, но после нескольких неудачных попыток отряхнул ладони, пристально посмотрел на паруса в бинокль и сказал: — Клянусь гориллой с острова Кучумбу, нам парусов не поднять. Надо поднять что-нибудь другое.
Он задумчиво потёр щетину на подбородке и просветлел:
— Выше нос, мой мальчик, мы можем поднять якорь!
Гарик обречённо опустился на палубу. Он не возражал, потому что понял: спорить бесполезно. Боцман ухватился за лебёдку, якорная цепь медленно поползла вверх. Вскоре показался её конец. Якоря не было.
Моряк удивлённо поднял брови:
— Тысяча сельдей и одна бочка! Где же якорь?
— Он в рубке, — высказал Гарик свою догадку и, вздохнув, добавил: — Чтоб не потерялся.
Боцман бросился в рубку и вскоре появился из неё с тяжёлой поклажей на плечах. Он широко улыбался.
— Ты делаешь успехи, мой мальчик. Разрази меня гром, если из тебя не выйдет настоящего боцмана, как я! Отдать якорь! — скомандовал он сам себе и с грохотом опустил якорь возле ног Гарика: — Бери.
— Зачем он мне? — мрачно пожал плечами Гарик.
— Дают — бери! Это же отличный якорь, только посмотри! Неужели не нужен? — воскликнул боцман.
У Гарика не было слов. Он только тяжело вздохнул в ответ. Боцман пожал плечами:
— Не хочешь — не надо. Бросить якорь! — скомандовал он, и якорь полетел за борт.
У Гарика голова шла кругом. Что могло быть хуже, чем плыть в открытом море без барометра, без парусов, без якоря, да ещё и с боцманом, у которого мозги набекрень!
Между тем боцман не терял бодрости духа. Он решительно направился в рулевую рубку. Боясь, что он испортит что-нибудь ещё, Гарик поспешил преградить ему дорогу:
— Давайте лучше рубкой займусь я.
— Разрази меня гром! Неплохо придумано, мой мальчик, — боцман одобрительно похлопал Гарика по плечу.
Зайдя в рубку, Гарик уставился на приборы. Как вести корабль, не разбираясь в управлении и не зная карты? Но ответа на этот вопрос он так и не успел найти, потому что снаружи послышался страшный грохот. Выбежав на шум, Гарик с ужасом увидел, что боцман колотит по стенкам рубки топором.
— Прекратите сейчас же! Зачем вы это делаете? — Гарик бесстрашно бросился на сумасшедшего и вырвал топор у него из рук. Боцман широко улыбнулся в ответ:
— Я подумал, что одному тебе с рубкой не справиться, и решил помочь. Этот топор для рубки самый лучший инструмент. Я его немного попробовал внизу, — боцман махнул рукой в сторону трюма.
— Где? — у Гарика расширились глаза от ужаса. Он услышал треск внутренних переборок шхуны. Корабль начал крениться.
— Гром и молния! Кажется, что-то случилось в трюме. Или в трюмо? Нет, в трюме. А может быть, и там и там. Ха-ха-ха! — весело загоготал боцман и скрылся в люке, ведущем в трюм.
Через минуту из люка появилась его улыбающаяся физиономия, и он радостно сообщил:
— Нам повезло, мой мальчик! Корабль дал течь. Я так и знал, что этот корабль нам что-нибудь непременно даст.
Корма корабля медленно погружалась в воду.
— Надо задраить пробоину, иначе мы пойдём ко дну, — испугался Гарик.
Когда они с боцманом спустились в трюм, под напором воды переборка треснула, и вода хлынула таким бурным потоком, что сбила боцмана с ног. Гарик понял, что заделывать пробоину поздно, и ринулся на палубу в надежде успеть спустить на воду спасательную шлюпку.
Выскочив на палубу, он увидел, что корабль накренился так, что корма ушла под воду. Вслед за Гариком из люка показался мокрый, но улыбающийся боцман.
— Корма под водой! — в отчаянии крикнул Гарик.
— Какие корма? Разрази меня гром! Кого ты собираешься кормить? — в радостном возбуждении потирая руки, спросил боцман.
— Кажется, сейчас мы будем кормить рыб, — обречённо произнёс Гарик и зажмурился. Его с ног до головы обдало брызгами. Боцман схватил его за руку…
— Сейчас же выходи из воды! — раздался голос мамы Гарика.
Гарик открыл глаза и увидел, что стоит по щиколотку в воде, а мама за руку тащит его из пруда.
— Посмотри, на кого ты похож! Весь промок! Сейчас же домой!
Рядом с берегом медленно погружался на дно некогда прекрасный трёхмачтовый парусник.
«Гота Предестинация» представляла собой жалкое зрелище. Паруса оборвались, корма ушла под воду. Рубка была поломана. На борту валялся пластмассовый моряк с затылком задом наперёд. Гарик подхватил парусник, пока тот совсем не затонул. Из пробоины в днище потоком текла вода.
Мама посмотрела на парусник и сокрушённо покачала головой:
— Ну что ты будешь делать! И эту игрушку доломал. Ведь только вчера купили, а теперь хоть выбрасывай.
Гарик молча взял пластмассового боцмана, поправил ему голову, так что теперь лоб и затылок были на своих местах, посмотрел на маму и, прижав кораблик к себе, решительно сказал:
— Нет, мама, не надо выбрасывать. Я починю — будет как новенький.
