Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни, царской службы, И на пирах разгульной дружбы, И в сладких таинствах любви! Бог помочь вам, друзья мои, В заботах жизни, царской службы, И на пирах разгульной дружбы, И в сладких таинствах любви! 
Веселый вечер в жизни нашей Запомним, юные друзья; Шампанского в стеклянной чаше Шипела хладная струя. 
Недавно я стихами как-то свистнул И выдал их без подписи моей; Журнальный шут о них статейку тиснул, Без подписи ж пустив ее, злодей. 
Играй, Адель, Не знай печали; Хариты, Лель Тебя венчали И колыбель Твою качали; Акафист Екатерине Николаевне Карамзиной
Земли достигнув наконец, От бурь спасенный провиденьем, Святой владычице пловец Свой дар несет с благоговеньем. 
В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял, А демон мрачный и мятежный Над адской бездною летал. Дух отрицанья, дух сомненья На духа чистого взирал И жар невольный умиленья Впервые смутно познавал. Аптеку позабудь ты для венков лавровых
Аптеку позабудь ты для венков лавровых И не мори больных, но усыпляй здоровых. 
Напрасно воспевать мне ваши именины При всем усердии послушности моей; Вы не милее в день святой Екатерины Затем, что никогда нельзя быть вас милей. 
Я жду обещанной тетради: Что ж медлишь, милый трубадур! Пришли ее мне, Феба ради, И награди тебя Амур. 
Сия пустынная страна Священна для души поэта: Она Державиным воспета И славой русскою полна. 
Брадатый староста Авдей С поклоном барыне своей Заместо красного яичка Поднес ученого скворца. 
Брови царь нахмуря, Говорил: «Вчера Повалила буря Памятник Петра». 
Ты видел деву на скале В одежде белой над волнами Когда, бушуя в бурной мгле, Играло море с берегами, 
В Академии наук Заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь; Почему ж он заседает? Потому что <жопа> есть. 
Душа моя Павел, Держись моих правил: Люби то-то, то-то, Не делай того-то. Кажись, это ясно. Прощай, мой прекрасный. 
В тревоге пестрой и бесплодной Большого света и двора Я сохранила взгляд холодный, Простое сердце, ум свободный И правды пламень благородный И как дитя была добра; 
Вы съединить могли с холодностью сердечной Чудесный жар пленительных очей. Кто любит вас, тот очень глуп, конечно; Но кто не любит вас, тот во сто раз глупей. 
В голубом небесном поле Светит Веспер золотой — Старый дож плывет в гондоле С догарессой молодой. В журнал совсем не европейский
В журнал совсем не европейский, Над коим чахнет старый журналист, С своею прозою лакейской Взошел болван семинарист. 
В крови горит огонь желанья, Душа тобой уязвлена, Лобзай меня: твои лобзанья Мне слаще мирра и вина. В пещере тайной, в день гоненья
В пещере тайной, в день гоненья, Читал я сладостный Коран, Внезапно ангел утешенья, Влетев, принес мне талисман. 
В пустыне Пробился ключ, Обложен камнями простыми… В твою светлицу, друг мой нежный
В твою светлицу, друг мой нежный, Я прихожу в последний раз. Любви счастливой, безмятежной Делю с тобой последний час. 
Любезнейший наш друг, о ты, Василий Львович! Буянов в старину, а нынешний Храбров, Меж проповедников Парнаса — Прокопович! Везувий зев открыл, дым хлынул клубом
Везувий зев открыл — дым хлынул клубом — пламя Широко развилось, как боевое знамя. Земля волнуется — с шатнувшихся колонн