Алексееву

Алексееву Мой милый, как несправедливы Твои ревнивые мечты: Я позабыл любви призывы И плен опасной красоты; Свободы друг миролюбивый, В толпе красавиц молодых, Я, равнодушный и ленивый, Своих богов не вижу в них. Их томный взор, приветный лепет Уже не властны надо мной. Забыло сердце нежный трепет И пламя юности живой. Теперь уж мне...

Андрей Шенье

Андрей Шенье Посвящено Н. Н. Раевскому Меж тем, как изумленный мир На урну Байрона взирает, И хору европейских лир Близ Данте тень его внимает, Зовет меня другая тень, Давно без песен, без рыданий С кровавой плахи в дни страданий Сошедшая в могильну сень.

Бакуниной

Бакуниной Напрасно воспевать мне ваши именины При всем усердии послушности моей; Вы не милее в день святой Екатерины Затем, что никогда нельзя быть вас милей.

В альбом

В альбом Долго сих листов заветных Не касался я пером; Виноват, в столе моем Уж давно без строк приветных Залежался твой альбом.

В альбом Смирновой

В альбом Смирновой В тревоге пестрой и бесплодной Большого света и двора Я сохранила взгляд холодный, Простое сердце, ум свободный И правды пламень благородный И как дитя была добра;

В альбом Сосницкой

В альбом Сосницкой Вы съединить могли с холодностью сердечной Чудесный жар пленительных очей. Кто любит вас, тот очень глуп, конечно; Но кто не любит вас, тот во сто раз глупей.

В. Л. Пушкину

В. Л. Пушкину Любезнейший наш друг, о ты, Василий Львович! Буянов в старину, а нынешний Храбров, Меж проповедников Парнаса — Прокопович!

Вяземскому

Вяземскому Язвительный поэт, остряк замысловатый, И блеском колких слов, и шутками богатый, Счастливый Вяземский, завидую тебе.

Герой

Герой Что есть истина? Друг. Да, слава в прихотях вольна. Как огненный язык, она По избранным главам летает, С одной сегодня исчезает И на другой уже видна. За новизной бежать смиренно Народ бессмысленный привык; Но нам уж то чело священно, Над коим вспыхнул сей язык. На троне, на кровавом поле, Меж граждан на чреде иной Из сих...

Глинке

Глинке Когда средь оргий жизни шумной Меня постигнул остракизм, Увидел я толпы безумной Презренный, робкий эгоизм. Без слез оставил я с досадой Венки пиров и блеск Афин, Но голос твой мне был отрадой, Великодушный гражданин!

Графу Олизару

Графу Олизару Певец! издревле меж собою Враждуют наши племена: То наша стонет сторона, То гибнет ваша под грозою. И вы, бывало, пировали Кремля позор и плен, И мы о камни падших стен Младенцев Праги избивали, Когда в кровавый прах топтали Красу Костюшкиных знамен.

Гречанке

Гречанке Ты рождена воспламенять Воображение поэтов, Его тревожить и пленять Любезной живостью приветов, Восточной странностью речей, Блистаньем зеркальных очей И этой ножкою нескромной… Ты рождена для неги томной, Для упоения страстей. Скажи — когда певец Леилы В мечтах небесных рисовал Свой неизменный идеал, Уж не тебя ль изображал Поэт мучительный и милый?

Давыдову

Давыдову Нельзя, мой толстый Аристип: Хоть я люблю твои беседы, Твой милый нрав, твой милый хрип, Твой вкус и жирные обеды, Но не могу с тобою плыть К брегам полуденной Тавриды. Прошу меня не позабыть, Любимец Вакха и Киприды!

Давыдову (Меж тем как генерал Орлов)

Давыдову (Меж тем как генерал Орлов) Меж тем как генерал Орлов — Обритый рекрут Гименея — Священной страстью пламенея, Под меру подойти готов; Меж тем как ты, проказник умный, Проводишь ночь в беседе шумной, И за бутылками аи Сидят Раевские мои, Когда везде весна младая С улыбкой распустила грязь, И с горя на брегах Дуная Бунтует наш безрукий князь… Тебя...

Двум Александрам Павловичам

Двум Александрам Павловичам Романов и Зернов лихой, ‎Вы сходны меж собою: Зернов! хромаешь ты ногой, ‎Романов головою. Но что, найду ль довольно сил ‎Сравненье кончить шпицом? Тот в кухне нос переломил, ‎А тот под Австерлицем.

Денису Давыдову

Денису Давыдову Певец-гусар, ты пел биваки, Раздолье ухарских пиров И грозную потеху драки, И завитки своих усов. С веселых струн во дни покоя Походную сдувая пыль, Ты славил, лиру перестроя, Любовь и мирную бутыль.

Дочери Карагеоргия

Дочери Карагеоргия Гроза луны, свободы воин, Покрытый кровию святой, Чудесный твой отец, преступник и герой, И ужаса людей, и славы был достоин. Тебя, младенца, он ласкал На пламенной груди рукой окровавленной; Твоей игрушкой был кинжал, Братоубийством изощренный…