Когда в село пришли немцы, Юра остался один с матерью. Отец и старший брат ушли в Красную Армию. Немцы приказали матери с сыном перейти в маленькую комнатку, а в большой поселился фашистский офицер.
Когда Юрко вышел из комнаты во двор, офицер сидел под грушей и пил кофе. Он спросил:
— Как тебя зовут, мальчик?
— Юрко.
— Сколько тебе лет?
— Десять.
— Ты пионер?
— Пионер.
— А где же твой галстук?
— В сундуке.
— Почему же он в сундуке? Почему ты его не носишь?
— Потому что при фашистах галстук нельзя носить. Его надо беречь, пока наши придут…
Офицер побледнел. Руки у него задрожали. Но он, сдерживая себя, продолжал выдавать себя за наивного солдата, для которого безразлична политика.
— Возьми конфетку, — сказал он.
— Не могу взять от вас конфетку…
— Почему?
— Потому что ненавижу вас, фашистов.
Офицер смотрел на мальчика широко открытыми глазами. Он поставил на столик чашку с кофе и поднялся.
— А что бы ты сделал. Юрко, если бы я дал тебе свой пистолет?
— Заряженный?
— Да, заряженный.
— Убил бы вас.
Офицер дрожащими руками вынул из кобуры пистолет и выстрелил в сердце мальчика.
Неизвестно от кого, — быть может, от дерева, под которым погиб Юрко, — слова мальчика и офицера передавали из уст в уста, как легенду. И никто не сказал:
— Молчал бы мальчик, зачем сам открыл грудь перед пулей врага.
У каждого, кто слушал рассказ о смерти Юрка, сильнее билось сердце.
