Не долго пришлось отдыхать Гераклу после победы над Немейским львом. Уже утром следующего дня Копрей, глашатай Эврисфея, объявил Гераклу, что по приказу царя он должен отправиться к источнику у города Лерны, где в близлежащем болоте засело десятиголовое чудовище — Гидра.
"На этот раз, надеюсь, ты возьмешь меня с собой,— сказал Гераклу Иолай.— Мы поедем туда на колеснице, и я буду твоим возницей".
"Согласен, но с условием: ты будешь только зрителем. Сражаться с Гидрой я буду один на один", — ответил ему Геракл.
Неподалеку от Аргоса выбивался из-под земли источник хрустально чистой воды. Но слабый ручеек не мог пробить себе дорогу к реке или морю и растекался вокруг в низине. Вода застаивалась, зарастала тростником, и долина превратилась в болото. Яркая зелень, всегда покрывавшая болото, манила к себе усталого путника, но едва он ступал на зеленую лужайку, с шипением и свистом выныривала из трясины десятиголовая гидра, обвивалась своими длинными скользкими шеями вокруг человека, затягивала его в болото и пожирала.
Гидра эта приходилась Немейскому льву родной сестрой, таким же чудовищным порождением Тифона и Ехидны. Вечером, когда гидра, насытившись, засыпала, ядовитое дыхание десяти ее пастей вставало над болотом и отравляло воздух. Тот, кто дышал этим воздухом, неминуемо заболевал, долго болел и умирал. Поэтому люди старались не приближаться к болоту, тем более селиться около этого страшного места.
В тот час, когда Геракл и Иолай добрались до Лернейского болота, Гидра была сыта и дремала. Чтобы выманить чудовище из трясины, Геракл стал пускать в середину болота горящие стрелы, зажигая их концы факелом, который держал Иолай. Раздразнив Гидру, он заставил выползти ее из болота. Холодным хвостом, покрытым зловонной жижей, Гидра обвила ногу Геракла и все десять голов разом зашипели вокруг него. Геракл поплотнее завернулся в львиную шкуру, надежную защитницу от ядовитых зубов и змеиных жал, вынул меч и стал рубить одну за одной страшные головы Гидры.
Но едва стекала из раны черная кровь, на месте отрубленной головы вырастали две новые, еще злее, еще ужаснее. Скоро Геракл был окружен словно живым кустом шипящими головами, и все они тянулись к нему, разевая брызжущие ядом пасти.
Геракл не мог сдвинуться с места — одна нога его была в кольце змеиного хвоста, другая увязла в болотной жиже. Его рука уже устала рубить все новые и новые головы Гидры. Вдруг Геракл почувствовал острую боль в правой ноге и, нагнувшись, увидел рака, который клешней впился ему в пятку. Засмеялся Геракл: "Двое против одного? Это не честно! Борьба не равна. Теперь и я имею право позвать друга на помощь! Помоги-ка мне, Иолай! Жги огнем рану, как только мой меч снесет голову этой твари!"
Иолай не заставил себя просить второй раз. Слетела голова Гидры — Иолай прижег факелом рану. И там, где огонь касался обезглавленной шеи, новая голова уже не вырастала. Скоро последняя голова Гидры упала в болото. Но она не хотела умирать. Ее отрубленные головы разевали пасти, поводили злыми глазами и плевались ядовитой черной кровью.
Туловище Гидры и множество ее отрубленных голов Геракл вынес из болота и зарыл глубоко в землю. Затем смочил наконечники своих стрел в черной крови Гидры, и они стали смертельными.
На обратном пути в Микены Иолай спросил своего могучего друга: "Не загордишься ли ты, Геракл, своими победами? Твой прадед Персей, победитель горгоны Медузы, говорил, что смертные гибнут не только от недостатка силы, но и от ее избытка". Геракл только рассмеялся в ответ.
