I
Таля всю весну, лето и осень болела, и доктора посоветовали мамочке отвезти ее на зиму в Швейцарию. Ах, как тосковала бедная Таля, уезжая из милой России! Еще бы! Сколько близких, дорогих существ оставалось там у девочки. Самый близкий и самый дорогой — это папочка, затем няня Силантьевна, вынянчившая не только саму Талю, но и мамочку, когда мамочка была в её, Талином, возрасте. И, наконец, Жужу — милый, черномазенький, славный пуделек с кудрявой шерстью и черными круглыми глазенками, лучший товарищ Талиных игр. Таля в каждом письме папе делала такие приписки Жужу:
«Милый Жужу, будь умный и паинька без меня дома. Я часто думаю о тебе. Здесь такие высокие горы и синее, синее озеро. А трава и цветы растут даже зимой, на воздухе. Целую твою мордочку чумазенькую. Таля»
Папа, очевидно, читал письма к Жужу, потому что отвечал Тале от имени собачки. Посылал приветствия и поклоны, а иногда отпускал такие шутки в ответных письмах, что Таля, читая их, хохотала до слез.
II
Весь ноябрь в Швейцарии, там где поселилась Таля со своей мамой, стоял ясный и веселый, точно весна на далекой Талиной родине. Но наступил декабрь, и сразу стало нехорошо. Дождь лил непрерывно, на горах бушевали снежные метели. Ветер грозно завывал в трубе камина… Внизу, в долине, было так неприветливо, сыро и холодно.
И здесь гуляли на свободе ветры, и красивое синее озеро постоянно волновалось и билось о берег пенистыми волнами.
Маленькая швейцарка Лоло, дочь содержательницы пансионата, в котором жила Таля с мамочкой, приходила ежедневно с самого утра играть к Тале. Но теперь эти игры происходили в комнате, а не в саду пансионата, не на берегу озера, как это бывало раньше.
Лоло объясняла Тале, что на одной из гор стоит старый монастырь и что, когда в горах начинаются бури, в монастыре целую ночь звонят в огромный звонкий колокол. Звон привлекает заблудившихся путников. Они приходят в монастырь. Их кормят там, оставляют до утра, высушивают их одежды. Все это очень нравилось Тале, и она теперь непрерывно играла «в монастырь». Таля звонила в мамин колокольчик, представляя собой и колокол, и монастырскую братию, и самый монастырь, а Лоло была заблудившимся путешественником. Это выходило очень весело и интересно.
III
— Сегодня у нас в России сочельник. Украшают елку, зажигают на ней огни. Хочешь, приходи сегодня вечером к нам. Мамочка обещала мне устроить нынче елку. Правда, самой елки мы не достали, но это ничего. Мамочка обещала украсить маленькое померанцевое деревцо. Ты придешь, Лоло? — говорила Таля своей маленькой подруге.
— Конечно, конечно! — весело согласилась та. — Тем более приду, что моя мама приготовила тебе подарок.
— Какой подарок? — удивилась Таля.
— О, это сюрприз, — лукаво засмеялась Лоло, — а о сюрпризах говорить заранее не полагается.
— Как жаль, — ответила, вздохнув, Таля, — меня так бы порадовало это: а то, подумай, папы нет, няни нет, Жужу нет, и елки тоже нет настоящей. Какое-то, совсем не интересное, померанцевое деревцо, — сокрушалась Таля, и слезы наполнили её голубые глазки.
Но Лоло, несмотря на эти слезы, была неумолима и ни за что не хотела раньше времени открыть своего секрета Тале.
IV
— Ты скучала о черненьком Жужу. Вот он — черненький Жужу. Получай его от меня на память! — сказала Лоло, придя в сочельник вечером к подруге и раскрывая перед Талей свой фартук. На дне фартука копошилось что-то черное, мохнатое, живое. Прелестный маленький щенок-пудель таращил на девочек своп глазенки.
— Живая собачка! О, какая прелесть! Откуда она у тебя? — оживленная, радостная, спрашивала подругу Таля.
— Неделю тому назад у нашей Нини родились щенятки. Я выбрала тебе нарочно самого хорошенького, самого черненького, который напоминал бы тебе твоего Жужу. Мы и назовем его тоже Жужу, хочешь?
— Хочу. Эго будет маленький Жужу, а тот, что дома, будет большой Жужу, — решила Таля.
После ужина мамочка зажгла ёлку, то есть не елку, а небольшое померанцевое деревцо, к ветвям которого она прикрепила восковые свечки. Сласти и фрукты на него повесить нельзя было. Они могли своей тяжестью согнуть нежные ветки деревца. Сласти разложили на столе, в вазочке.
Свечи разгорелись. Мамочка села за пианино и сыграла праздничный гимн родившемуся Христу, а девочки принялись за угощение.
Потом они играли все трое: Таля, Лоло и Жужу. Но было как-то не весело. Сознание, что сегодня в далекой России у детей настоящая елка, отравляло всю радость Тале. И папочки не было, и няни, и настоящего Жужу. А другой Жужу еще увеличивал тоску Тали своим визгом. Бедная собачонка, слишком рано оторванная от своей матери, пронзительно визжала и плакала по-собачьи. Напрасно Таля угощала щенка и молоком, и булкой, и бисквитами. Он продолжал жалобно пищать.
— Унеси его лучше обратно к его маме, Лоло. Он успокоится около своих братцев и сестриц и перестанет визжать, — не вытерпела, наконец, Таля.
Лоло согласилась. Щенка унесли. Но настроение Тали немногим улучшилось от этого. Тогда мама взяла на колени свою девочку и долго и нежно утешала и ласкала ее.
Так и заснула в этот вечер Таля на коленях у мамочки.
V
Проснулась она поздним утром. Проснулась, открыла глаза и вскрикнула от удивления и радости.
Нагнувшись над её кроваткой, стояли мама и… папа.
Папа приехал с ночным поездом, не известив заранее о своем приезде. Это был лучший подарок маме и Тале на Рождество. С радостным смехом Таля бросилась на шею папе. Целовала его долго, долго, забыв хорошенько расспросить о няне, о Жужу и обо всем, что происходило дома.
Папа привез с собой подарки из России. Привез между прочим настоящую крошечную елочку и фотографию Жужу, тоже настоящего. Жужу на карточке вышел изумительно, совсем; как живой, такой черномазенький, забавный… Весело прошел для Тали праздник Рождества, хотя и на чужбине.
