Старик Эзоп едва ли прав,
В лисе приметив хитрый нрав.
По мне же волк, когда себя он защищает,
Или на ближнего тихонько посягает,
Не так же ль, как лиса, хитер,
Иной же раз хитрей, чем жительница нор?
Но если так велит учитель. —
Что делать? — покорюсь ему:
Не кума серого — прославлю я куму.
Так басенку мою прочесть вы не хотите ль?
Лисица как-то раз под вечерок
В колодце месяц увидала:
Его вода спокойно отражала.
«Эх! славный, — думает, — кружок!
Давненько уж я сыру не едала!»
К колодцу две бадьи, как водится, висят:
Одна опустится — поднимется другая.
Лисица скок в бадью, — и ведра уж стучат,
На бревна стенок набегая.
Спустилась вниз... Что делать ей теперь?
Сыр только издали, а тут — пятно пустое.
Лисица в ужасе: увы! ни в щель, ни в дверь!
А голод пуще — вдвое, втрое...
И пригорюнился мой зверь.
А время все идет. Вот миновали сутки,
И видит Лисонька, что плохи с сыром шутки;
Прошли еще одни, настала снова ночь,
И Лисоньке пришло от голоду невмочь,
Хоть волком вой!.. И, легок на помине,
Волк подошел и сверху смотрит вниз.
Тут к серому слова как пташки понеслись:
«Ты ждал ли, милый кум, столь щедрой
благостыни?
Тут нам с тобой что червяку в мякине!
Садись-ка, друг, в бадью, садись!
Ты здесь найдешь такой кусочек сыру,
Что истинно на удивленье миру!..
Когда бы сам Юпитер занемог,
Для возбужденья аппетита
Закуски лучшей он найти себе не мог.
Я ни гу-гу: все будет шито-крыто...
Ну, полезай скорей, не бойся ничего.
Сама же вдоволь я накушалась его».
Так речь вела Лиса,
И Волк обману поддался:
В бадью залез, она спустилась —
Лиса на воле очутилась.
Читатель мой! Умерь свой смех:
Смеяться над бедою грех,
И вспомни, что нередко сами
Мы обольщаемся фальшивыми словами,
И в жизни лишь ища себе утех,
Нередко поддаемся прелестям соблазна;
Судьба ж играет нами разно
И много ставит нам помех.
