Король, коршун и охотник

(Время чтения: 5 мин.)

Король, коршун и охотникБезмерна доброта богов! И вот они

Хотят, чтобы и царям была она сродни.

Из прав царей всего завидней — снисхожденье,

А не простор и власть свое насытить мщенье.

Так думаете, принц, и вы. Родившись, гнев

Угаснуть тотчас же у вас имеет свойство.

Ахилл был в гневе дик; осилить не сумев

Порыв свой, меньше вас он выказал геройство:

Героем зваться тот достоин из людей,

Кто сеет, как во дни златого века,

Добро вокруг себя. Мы в наши дни скромней:

Лишь удержать от зла себя сумей, —

И славим мы уже такого человека.

Но вы не таковы: вам смело по делам,

Исполненным добра, воздвигнуть можно б храм.

Вас собирается воспеть на лире

Сам Аполлон, страны высокой гражданин.

Вас боги ждут в чертог свой: век один

Предоставляется прожить вам в этом мире.

Пусть Гименей весь век пребудет возле вас,

Пусть радостей своих вам ниспошлет запас

И будет жребий ваш от всех других отличен

И только времени полетом ограничен.

Принцесса, как и вы, достойна доли той:

Свидетельствуюсь в том ее я красотой,

В свидетели беру и качеств ряд чудесных,

Которым, кажется, нигде подобных нет;

Но эти качества, по воле сил небесных,

Вас украшают с юных лет.

Когда мы к ним еще Бурбонов ум добавим,

То ясно станет всем, что тот, кого мы славим,

Все, что должны мы чтить, сумел соединить

Со всем, что надобно любить.

Но перед славных дел и качеств вереницей

Смолкая, я хочу к рассказу приступить

О том, что сделано одною хищной птицей.

Однажды в вековом гнезде

Поймал Охотник Коршуна живого;

А так как редки Коршуны везде,

То случая удобного такого

Не упустил Охотник: поскорей

Бежит он к Королю и в дар подносит птицу.

Тогда, коль нам не небылицу,

А правду повествуют в басне сей,

Вдруг Коршун, вырвавшись, со злобой

Вцепился в королевский нос.

«Как? Был задет король?» —

«Да, собственной особой!»

«Так, значит, — зададут вопрос, —

Без скипетра он был и без короны?»

Не все ль равно? К чему вопрос пустой?

Ведь королевский нос был принят за простой.

Пытаться передать придворных крики, стоны

И воздыхания — напрасный был бы труд.

Остался лишь Король один спокоен:

Шум неуместен был бы тут

И Короля, конечно, недостоин.

А птица все сидит; ни на единый миг

Никто ее отлет не мог ускорить.

Хозяин в ужасе, он поднимает крик,

То манит, то грозит — что толку с птицей спорить?

Могло случиться так, что прочь

Проклятое созданье это

Не пожелало б улететь и до рассвета

И на носу провесть собралось бы всю ночь.

Казалось, от помех в нем разрасталась злоба.

Но вот оставило оно, однако, нос.

Король сказал: «Пускай уходят с миром оба,

И Коршун, да и тот, кто мне его принес.

Ведь кстати ли, некстати ль,

Из них свою исполнил каждый роль,

Как Коршун, — этот, тот, — как леса обитатель.

А я... я должен знать, как действует Король,

И избавляю их от наказанья».

Двор в восхищении, и Короля ответ

Все хвалят, как пример, достойный подражанья,

Хоть подражать ему у них охоты нет.

И королей нашлось бы, верно, мало.

Которых бы такой пример увлек.

Так для Охотника опасность миновала.

Он с птицей заслужить один могли упрек:

Им было правило доныне незнакомо,

Что близость к господам опасностей полна;

Они среди зверей лесных лишь были дома.

Что ж, разве так ужасна их вина?

Пильпая вымыслу поверя,

Прибавлю я еще на этот счет,

Что дело было там, где Ганг течет.

Там человек пролить не хочет крови зверя,

И даже короли в них признают друзей.

Кто скажет нам, — давно прошедшею порой

Та птица хищная не осаждала ль Трою

И не была ль в числе героев иль князей,

Притом же, может быть, еще и самых знатных?

А в будущее чей проникнет взор?

Он может тем, чем был в веках он невозвратных,

Стать вновь. Мы верим, как и Пифагор,

Что суждено зверей нам принимать обличье:

Стать коршуном иль голубком,

И, человечье изменив на птичье,

Обзавестись семьей воздушной и родством.

Я об Охотнике рассказ еще иначе

Слыхал; гласит он так:

Сокольничий поймал раз Коршуна; удаче

Нежданной радуясь, бедняк

Подносит Королю диковинку такую:

Подобный случай раз бывает в сотню лет,

И средь сокольничих он зависти предмет.

Придворных растолкав толпу густую,

Охотник наш так рвеньем увлечен,

Как никогда доселе не был он.

Ведь он не просто дар принес, а совершенство,

И уж возможного в сем мире ждал блаженства.

Но птица, знать, была еще дика:

Когтями крепкими, как будто бы из стали,

Она хватает за нос бедняка.

Он стал кричать — все хохотали,

Король и двор; и как сдержать тут смех?

Я б ни за что своей не уступил здесь части.

Что Папа может в смехе видеть грех,

Не спорю. Но когда б Король лишен был власти

Смеяться, то, на мой, конечно, взгляд,

Быть счастлив мог бы он навряд.

Смех даже и богам дает отраду,

И, несмотря на множество забот,

Юпитер, а за ним бессмертных весь народ,

Смеялся, как гласит преданье, до упаду,

Когда, хромая, пить поднес ему Вулкан.

Разумно ли иль нет здесь боги поступали,

Но, кстати, изменил я басни план,

И если в баснях дело все в морали,

То много ль из нее мы нового узнали?

Ведь с древности до наших дней

Всегда бывало больше, без сомненья,

Глупцов сокольничих, чем королей,

Которым было бы не чуждо снисхожденье.

1
+1

Похожие басни