Когда бы при моем рожденье Каллиопа
Мне принесла дары избранников ее
Я посвятил бы их на выдумки Эзопа;
Во все века обман с поэзией — друзья.
Но не настолько я в почете у Парнаса;
В подобных басенках всегда нужна прикраса,
Которая им блеск особый придает.
Я делаю почин в той области: черед
За тем, кто более с поэзией знаком.
А все ж мне удалось — особым языком
Заставить говорить и Волка, и Ягненка,
И мной растениям ниспослан слова дар.
Ужели в этом всем не видите вы чар?
«Невелика заслуга — побасенка,
Лишь годная для малого ребёнка,
Чтоб говорить о ней с подобной похвальбой!»
Мне голос критика насмешливого слышен.
Извольте! Род себе я изберу другой, —
Он ближе к истине и более возвышен:
«Троянцы, десять лет в стенах окружены,
Геройски вынося все ужасы осады,
Успели утомить пришельцев из Эллады.
Напрасно эллины, отвагою полны,
Ценою тысячи внезапных нападений,
И сотни приступов, и яростных сражений,
Пытались покорить надменный Илион,
Пока, Минервою самой изобретен
На верную погибель Илиона,
Там деревянный конь в свое не принял лоно
Улисса мудрого, Аяксов храбрецов
С неустрашимым Диомедом,
Которым он с дружиной их бойцов
Открыл врата Троянские к победам,
Предав им, в городе врагов,
На жертву все, включая и богов.
Так, утомленные трудами,
Искусной хитрости плодами
Воспользовались мастера».
«Довольно! Дух перевести пора! —
Воскликнут критики. — Троянская столица
И конь из дерева, герои прежних дней —
Все это кажется странней
И дальше нам, чем хитрая лисица,
Плененная вороньим голоском
И напевавшая любезности вороне...
Вам не годится петь в таком
Возвышенно-геройском тоне,
Не всякому по силам он».
Согласен я понизить тон:
«Амариллиссою ревнивой и влюбленной
Под кущею зеленой
Алкинн в мечтаньях призываем был,
И мнилось ей: тоски ревнивой пыл
Свидетелем имел собак ее и стадо,
Меж тем, как не сводя с пастушки юной взгляда,
Услышал Тирс, укрывшись между ив,
К Зефиру нежному из уст ее призыв...»
Но тут упрек предчувствую заране:
«Позвольте, рифма так плоха
И так неправильна, что эти два стиха
Весьма нуждаются в чекане».
Злодей, да замолчишь ли ты?
Понравиться тебе — напрасные мечты!
Разборчивый всегда несчастен,
Затем, что угодить никто ему не властен.
