Что восхитительней, живей Войны, сражений и пожаров, Кровавых и пустых полей, Бивака, рыцарских ударов? И что завидней кратких дней Не слишком мудрых усачей, Но сердцем истинных гусаров? Они живут в своих шатрах, Вдали забав, и нег, и граций, Как жил бессмертный трус Гораций В тибурских сумрачных лесах; Не знают... 
В последний раз, в сени уединенья, Моим стихам внимает наш пенат. Лицейской жизни милый брат, Делю с тобой последние мгновенья. Прошли лета соединенья; Разорван он, наш верный круг. Прости! Хранимый небом, Не разлучайся, милый друг, С свободою и Фебом! Узнай любовь, неведомую мне, Любовь надежд, восторгов... 
Сегодня, добрые мужья, Повеселю вас новой сказкой. Знавали ль вы, мои друзья, Слепого мальчика с повязкой? Слепого?.. Вот? Помилуй, Феб! Амур совсем, друзья, не слеп: Но шалуну пришла ж охота, Чтоб, людям на смех и назло, Его безумие вело. Безумие ведет Эрота: Но вдруг, не знаю почему, Оно наскучило ему. Взялся за... 
Кто мне пришлет ее портрет, Черты волшебницы прекрасной? Талантов обожатель страстный, Я прежде был ее поэт. С досады, может быть, неправой, Когда одна в дыму кадил Красавица блистала славой. Я свистом гимны заглушил. Погибни злобы миг единый, Погибни лиры ложный звук: Она виновна, милый друг, Пред Селименой и... 
Кто видел край, где роскошью природы Оживлены дубравы и луга, Где весело шумят и блещут воды И мирные ласкают берега, Где на холмы под лавровые своды Не смеют лечь угрюмые снега? Скажите мне: кто видел край прелестный, Где я любил, изгнанник неизвестный? Златой предел! любимый край Эльвины, К тебе летят желания мои! Я... 
— Что ж нового? «Ей-богу, ничего». — Эй, не хитри: ты верно что-то знаешь. Не стыдно ли, от друга своего, Как от врага, ты вечно все скрываешь. Иль ты сердит: помилуй, брат, за что? Не будь упрям: скажи ты мне хоть слово… «Ох! отвяжись, я знаю только то, Что ты дурак, да это уж не ново». 
Эллеферия, пред тобой 3атмились прелести другие, Горю тобой, я вечно твой. Я твой на век, Эллеферия! Тебя пугает света шум, Придворный блеск неприятен; Люблю твой пылкий, правый ум, И сердцу голос твой понятен. На юге, в мирной темноте Живи со мной, Эллеферия, Твоей красоте Вредна холодная Россия. 
Язвительный поэт, остряк замысловатый, И блеском колких слов, и шутками богатый, Счастливый Вяземский, завидую тебе. Ты право получил благодаря судьбе Смеяться весело над злобою ревнивой, Невежество разить анафемой игривой. 
Недавно бедный мусульман В Юрзуфе жил с детьми, с женою; Душевно почитал священный Алькоран И счастлив был своей судьбою; Мехмет (так звался он) прилежно целый день Ходил за ульями, за стадом И за домашним виноградом, Не зная, что такое лень; Жену свою любил — Фатима это знала, И каждый год ему детей она рожала — ... 
Раззевавшись от обедни, К Катакази еду в дом. Что за греческие бредни, Что за греческой содом! Подогнув под <жопу> ноги, За вареньем, средь прохлад, Как египетские боги, Дамы преют и молчат. «Признаюсь пред всей Европой, — Хромоногая кричит, — Маврогений толсто<жопый> Душу, сердце мне томит. Муж! вотще... 
Подруга думы праздной, Чернильница моя; Мой век разнообразный Тобой украсил я. Как часто друг веселья С тобою забывал Условный час похмелья И праздничный бокал; Под сенью хаты скромной, В часы печали томной, Была ты предо мной С лампадой и мечтой. В минуты вдохновенья К тебе я прибегал И музу призывал На пир... 
Наперсница моих сердечных дум, О ты, чей глас приятный и небрежный Смирял порой страстей порыв мятежный И веселил порой унылый ум, О верная, задумчивая лира 
Все так же ль осеняют своды Сей храм парнасских трех цариц? Все те же ль клики юных жриц? Все те же ль вьются хороводы?.. Ужель умолк волшебный глас Семеновой, сей чудной музы? Ужель, навек оставя нас, Она расторгла с Фебом узы, И славы русской луч угас? Не верю! вновь она восстанет! Ей вновь готова дань сердец,... 
Чудесный жребий совершился: Угас великий человек. В неволе мрачной закатился Наполеона грозный век. Исчез властитель осужденный, Могучий баловень побед, И для изгнанника вселенной Уже потомство настает. О ты, чьей памятью кровавой Мир долго, долго будет полн, Приосенен твоею славой, Почий среди пустынных волн… ... 
В младенчестве моем она меня любила И семиствольную цевницу мне вручила. Она внимала мне с улыбкой — и слегка, По звонким скважинам пустого тростника, Уже наигрывал я слабыми перстами И гимны важные, внушенные богами, И песни мирные фригийских пастухов. С утра до вечера в немой тени дубов Прилежно я внимал урокам девы... 
Примите новую тетрадь, Вы, юноши, и вы, девицы, — Не веселее ль вам читать Игривой музы небылицы, Чем пиндарических похвал Высокопарные страницы — Иль усыпительный журнал, Который был когда-то в моде, А нынче так тяжел и груб, Который вопреки природе Быть хочет зол, и только глуп. 
Я пережил свои желанья, Я разлюбил свои мечты; Остались мне одни страданья, Плоды сердечной пустоты. Под бурями судьбы жестокой Увял цветущий мой венец — Живу печальный, одинокой, И жду: придет ли мой конец? Так, поздним хладом пораженный, Как бури слышен зимний свист, Один — на ветке обнаженной Трепещет запоздалый лист!.. 
Овидий, я живу близ тихих берегов, Которым изгнанных отеческих богов Ты некогда принес и пепел свой оставил. Твой безотрадный плач места сии прославил; И лиры нежный глас еще не онемел; Еще твоей молвой наполнен сей предел. Ты живо впечатлел в моем воображенье Пустыню мрачную, поэта заточенье, Туманный свод небес, обычные... 
Старайся наблюдать различные приметы: Пастух и земледел в младенческие леты, Взглянув на небеса, на западную тень, Умеют уж предречь и ветр, и ясный день, И майские дожди, младых полей отраду, И мразов ранний хлад, опасный винограду. Так, если лебеди, на лоне тихих вод Плескаясь вечером, окличут твой приход, Иль солнце... 
Клеветник без дарованья, Палок ищет он чутьем, А дневного пропитанья Ежемесячным враньем. 
Тадарашка в вас влюблен, И для ваших ножек, Говорят, заводит он Род каких-то дрожек. Нам приходит не легко; Как неосторожно! Ох! на дрожках далеко Вам уехать можно. 
Лечись — иль быть тебе Панглосом, Ты жертва вредной красоты — И то-то, братец, будешь с носом, Когда без носа будешь ты. 
«Хоть, впрочем, он поэт изрядный, Эмилий человек пустой». — «Да ты чем полон, шут нарядный? А, понимаю: сам собой; Ты полон дряни, милый мой!» 
Князь Г. со мною не знаком. Я не видал такой негодной смеси; Составлен он из подлости и спеси, Но подлости побольше спеси в нем. В сраженьи трус, в трактире он бурлак, В передней он подлец, в гостиной он дурак. 
Христос воскрес, моя Реввека! Сегодня следуя душой Закону бога-человека, С тобой целуюсь, ангел мой. А завтра к вере Моисея За поцелуй я, не робея, Готов, еврейка, приступить — И даже то тебе вручить, Чем можно верного еврея От православных отличить. 